Рысюхин, надо выпить!
Шрифт:
Кстати говоря, при подписании бумаг вспомнил, что договор на новый тираж пластинок «после праздников» так и не подписали, профессор вообще ни разу не позвонил! С другой стороны — у него тоже сессия была, пусть он её не сдавал, а принимал, но это тоже не сахар. Однако всё равно неприятно — договаривались же. Позвонить, что ли? С другой стороны — никогда не пробовал делать это из поезда, да и попутчик этот слушать будет. Решено — потерплю до завтра.
Всё же ночные поезда мне нравятся больше. Пусть он идёт почти на час дольше, но этого не замечаешь: лёг спать на выезде из Минска, проснулся на въезде
«Зато хорошую сделку на машины заключил. Ночью бы вряд ли удалось».
«Ночью мы с профессором познакомились и песню сочиняли, если ты не забыл. То есть, деньги зарабатывали, а не тратили».
«Это не расходы, а вложения в производство. Как бы не пришлось потом ещё штук пять докупать и гараж под это дело строить».
«Сплюнь! Этой головной боли мне только не хватало!»
В Минске снова суета по переезду с вокзала на вокзал. Скорее бы уж построили короткую перемычку и свели все пассажирские поезда в одно место! Очень хорошая идея была в газетах. Но, видимо, ждать её реализации предстоит ещё немало, к сожалению. Ну, это для меня — к сожалению, лихачи, что возят опаздывающих пассажиров и за поездку в три четверти версты дерущие как за добрые три километра явно придерживаются прямо противоположного мнения.
Бабуля при встрече была тихая и задумчивая, всё опускала глаза долу. Или задумала что-то глобальное, или это готовность сдаться. Ну, после ужина наедине поговорим, тогда всё и выяснится.
После ужина в своём кабинете бабушка мялась и жалась, вроде как хотела что-то сказать, но не решалась. Наконец, похоже, нашла компромиссную тему:
— Ну, рассказывай, что ты там за чудо-невесту себе нашёл, чем она лучше местных?
— Узнала уже?
— Ну, не только в Смолевичах не один телефон имеется!
Это она явно мой намёк, что буду следить за ней, возвращает. Но в том, что они с Надеждой Петровной за время сессии созвонились, я и не сомневался. Возможно даже не один раз.
Я рассказал — примерно, как Петровне, только с большим количеством деталей и с именами, да ещё и на вопросы отвечал, на какие ответы знал. Вот зачем её знать, какая девичья фамилия у Машиной мамы?! В итоге нехотя, но признала, что моя кандидатура лучше, чем те, что на Новый год гостить приезжали.
— Вот только захочет ли она ехать к нам сюда из губернского города?
— Зависит от того, какой мы её приём устроим. В любом случае — её ещё полтора года учиться, свадьба только следующим летом будет.
— Постой, это она что, старше тебя выходит? На два года?
— И что с того? Это в начальной школе важно — кто только пришёл, а кто уж заканчивает. Для магов с уровнем выше «тройки» с их — то есть, нашей — продолжительностью жизни два года — это мелочь вообще незаметная.
— Да, первую жену ещё и по любви взять — это хорошо.
Мы с дедом аж поперхнулись воздухом:
— Что значит, «первую»?!
— А то и значит, что когда в роду одна семья, да одна ветвь, да в той семье один наследник — то такой род постоянно по краю ходит! Сколько тебе по уложению жён можно? Вот именно столько и нужно!
— Скажи ещё, Буякову взять в дом.
Бабуля сморщилась так, будто раскусила лимон, в котором ещё и червяк сидел. Неужто разочаровалась в своём протеже?!
— Не напоминай про них. Нет, ну надо же такое учудить, а! Совсем меня за дуру, из ума выжившую, считать надо!
— Ну-ка, ну-ка, что тут у вас было?
— Что было, то было! Нет, ну кто бы мог подумать, приличные же люди.
— Любой, кто общается не только с твоими клушами-приятельницами. Ладно, Пробеляковым ты брезгуешь — так хоть с тем же Пырейниковым поговорила бы. И узнала бы, какая у этого типа деловая репутация. Что он жадный и нетерпеливый, много раз допускал нарушения договоров, которых из жадности заключал больше, чем мог выполнить и потом пытался увиливать от выплаты неустойки. Что у него дела из-за этого идут всё хуже и хуже, а он обвиняет в этом всех вокруг, кроме себя. Что с ним никто старается не связываться — почему, как ты думаешь, я голубику на пробную партию настоек у Брусникина покупал? Вот только не говори, что вы опять вытащили сплетню про меня и его третью дочку!
Я посмотрел в забегавшие глаза бабушки.
— Да ладно! То есть, то, что есть два продавца — один проверенный и надёжный, второй жадный дурак, который постоянно норовит обмануть покупателя — это не в счёт, а чьи-то болезненные фантазии?.. Я с вас, дамы, дурею! Так что этот тип выкинул?
— Неважно. Но ноги его тут больше не будет!
Бабуля перевела дух и, похоже, решилась.
— Юра… Мне тут на днях брат мой звонил, он сейчас глава рода Морковкиных. Узнал же, что есть телефон, и номер — десять лет его не было ни видно, ни слышно… Ругался он, в общем. За то, что без его ведома стала приводить под его руку другой род.
Она всхлипнула.
— Но я же в самом деле! Я же по-родственному! Я даже не думала!!!
— А вот это зря. Думать надо, говорят, хорошая привычка, полезная!
Я всё ещё ворчал, но внутри ощущал, что происходит небывалое — бабуля фактически признаёт, что была не права! Пусть вслух этого прямо не говорит, видимо, физически не может из себя выдавить, но иначе это понять сложно. Я пересел из кресла на банкетку рядом с ней и обнял за плечи. Бабуля же уткнулась лицом в плечо и просто расплакалась. Тихо, без всхлипов и рыданий. Сидела, прислонившись ко мне, а любимая домашняя рубашка стремительно намокала. Но через несколько минут успокоилась, и мы ещё какое-то время сидели обнявшись.
Наконец, я сказал:
— Давай договоримся. Я ставлю тебя в известность обо всех изменениях в хозяйстве, планах и личной жизни, а ты не делаешь ничего за моей спиной. А начнём завтра — приедет Егор Фомич и обсудим всё, что случилось за конец прошлого и начало этого года, а обсуждать там есть что. Чтобы одно и то же несколько раз не повторять.
Оставив бабушку успокаиваться и приводить себя в порядок, я поднялся в свой кабинет. Просмотрел бумаги на наличие требующих экстренного внимания, нашёл черновик договора на поставку ягод Буяковым — совершенно неправдоподобный, как на мой взгляд. И главный управляющий был согласен, поскольку написал карандашом: «Только с одобрения главы рода». Я усмехнулся и порвал бумагу на восемь частей. Больше ничего интересного не нашёл, завтра сядем вдвоём с Егором Фомичём, которому быстрее вспомнить, о чём речь в каждой бумаге, чем мне разбираться, и быстро всё проработаем.