Рюрик
Шрифт:
Бэрин прикинулся простачком и добросовестно стал перечислять:
– Руцина с Рюриковной в первом отсеке, Хетта - во втором, а Эфанда - в третьем отсеке дома.
– Пищи, воды - всего вдоволь?
– пряча волнение, спросил Дагар.
– Да, - протянул Бэрин.
– Я сам проследил за всем, - добродушно пояснил он и пожалел знатного военачальника.
– Ну раз ты, то я спокоен, - проговорил Дагар и зарделся.
– Раз ты спокоен, то Рюрик и подавно!
– выручил его Бэрин и вида не подал, что всё знает, понимает и не осуждает воина. Чего греха таить, Руцина ведь не старуха, чтобы замыкаться от мужчин, коль Рюрик любит другую. А по всем правилам
Бэрин посмотрел на знатного меченосца с грустью и нерешительно потребовал:
– Беги к Рюрику! Он небось ждёт тебя у своих хитрых стен!
– Я-то да, побегу, - пытаясь всё же скрыть смущение, ответил Дагар и ласково потребовал: - А вот ты иди в дом. Не то смотри, какие бревна вой носят наверх. (В это время им пришлось посторониться и пропустить идущих с огромным бревном и железными крюками дружинников.) Не приведи бог, ударят кто за нас тогда Святовиту молиться будет?
– мягко, почти ласково спросил Дагар и настойчиво напомнил: - Тебе же ещё перед воинами речь держать! Иди в дом, Бэрин!
– Речь у меня будет краткой, - заверил жрец, беспокойно оглядываясь по сторонам, - а вот испытание коня я вам сегодня устрою.
Дагар вскинул голову. Что-то обнадёживающее прозвучало в последнем обещании жреца. Такое бывало редко за последние два года.
"Что может быть сильнее, чем уверенное чутье жреца?" - подумал меченосец и радостно улыбнулся.
– Ты уверен в благополучном исходе испытания?
– тихо спросил он, пытаясь по глазам жреца узнать правду.
– Да, - просто ответил Бэрин, не отводя спокойного взгляда от заинтересованного, пытливого взора военачальника.
– Это хорошо, - обрадовался Дагар и спохватился: - Ну, я побегу. А ты в дом! Слышишь, Бэрин?
– крикнул он, уже убегая в сторону крепости.
Бэрин помахал ему рукой, посмотрел вслед, подосадовал, что не может уже вот так ловко и быстро бегать, вздохнул, одёрнул обрядовое одеяние и пошёл искать Рюрика, спрашивая всех по пути, где можно найти князя.
– Да вот он, - крикнул один из дружинников, указывая на Рюрика, помогающего закрепить огромный железный крюк в стенном отверстии крепости. Князь был высоко на помосте.
– А-а! Бэрин!
– оглянулся на него вспотевший Рюрик.
– Не подходи сюда! Здесь опасно!
– крикнул он.
– Жди меня там, внизу! Мы сейчас крюк испытывать будем!
– Рюрик осторожно передал дружиннику рычажное устройство на треноге и ловко спустился вниз.
– Давай!
– скомандовал он смекалистому гриденю и махнул рукой к себе.
– Крути!
Бэрин раскрыл рот от удивления. Из узких расщелин вылез сначала один, затем другой и третий круторогий крюк, угрожая зацепить любого, кто приблизится к стене крепости.
– Ну, как?
– спросил его довольный Рюрик.
– И внушительно и страшно!
– отметил потрясённый жрец.
– Это Ярмерик с Абрамом такие крюки смастерили?
– удивлённо спросил он и заметил, как Рюрик недоумённо повёл плечом, как бы говоря: "Не только они, здесь многие поломали головы!" Жрец оглядел счастливого в эту минуту князя и тут же спросил его: - А спина твоя как? Ничего не чувствует?
Рюрик перестал улыбаться. Да, с тех пор, как в княжеской сустуге зашито ячменное зерно, его больше не преследовало омерзительное ощущение, будто кто-то примеривается к его спине секирой. Но начались сновидения -
– Как было бы хорошо! Я отвлёкся здесь, наверху, от мрака, томящего мою душу… - подумал Рюрик, но злой досады к жрецу не испытывал.
– Я не хочу вникать в тот мир, в котором ты плаваешь, как рыба в воде", - хотел было сказать князь, но что-то остановило его. Он вздохнул, вытер пот со лба и хрипло проговорил:
– Да, спина теперь меня не беспокоит.
– А что… беспокоит?
– Жрец сразу понял его.
– Сны, - сдался Рюрик и уныло вздохнул.
– Я так не хотел говорить тебе об этом, - горько сознался он.
– Почему?
– испуганно спросил Бэрин.
– Ты не хочешь доверяться мне? Он отвёл Рюрика от стены. Там, наверху, прикреплялись бревна для сбрасывания на врага. Одно бревно грозило вот-вот сорваться: дружинники устали и едва удержали его.
– Да нет, - печально ответил Рюрик, отходя в безопасное место вслед за жрецом.
– Понимаешь, Бэрин, я устал от этого довлеющего мрака. Я знаю, что они не остановятся ни перед чем. Не заклинания, так заговоры… Я не хочу об этом думать!
– горячо прошептал он.
– Я хочу прожить пусть короткую жизнь, но не оглядываясь и не ёжась. Я хочу дышать полной грудью! Я хочу быть князем, Бэрин, а не жертвой волхвов моих врагов!
– с досадой воскликнул Рюрик и отвернулся от жреца.
Как Бэрин любил, как жалел в эту минуту гордого, но хлебнувшего уже столько горя князя! Как ему хотелось опекать его, этого несчастного и безнадёжно обречённого рикса. Бэрин протянул руку, дотронулся до плеча Рюрика и очень тихо сказал:
– Я всегда с тобой, князь! Но… это значит, что ты всегда должен рассказывать мне о… обо всем! Хорошо?
– ласково спросил он, глядя в спину Рюрику.
Рюрик поморщился. "Опять ты за своё, Бэрин", - недовольно подумал он и передёрнул плечами. Но, повернувшись к жрецу, увидел столько сочувствия и сопереживания в глазах друида солнца, страдальческое их выражение окончательно смутило Рюрика. Он глубоко вздохнул и еле выдавил из себя:
– Хорошо, Бэрин. Но… ты бы лучше своего коня нам попытал!
– уже бодрее предложил он.
– И попытаю! Нынче же вечером!
– Жрец с радостью подхватил разговор. Но он прекрасно понимал, что Рюрику сейчас нельзя тратить время на беседы, а потому перебил сам себя: - Ну, я пойду, сынок.
Бэрин отошёл от князя, решив зайти к Эфанде и выяснить, какие сны не дают покоя их риксу…
А младшая жена князя рарогов в это время занималась сушкой трав весеннего сбора. Небольшими аккуратными пучками висели на северной стене клети веточки белокудренника, полыни, наперстянки, диоскории, астрагала, цветы рябины и шиповника, распространяя в жилище княгини удивительный аромат разнотравья. Бэрин широко распахнул дверь клети и шумно вдохнул пряный запах.
– Ба! Уже наготовила трав!
– изумился жрец, с удовольствием дыша всей грудью.
– Не выгонишь меня?
– улыбаясь, спросил он немного испуганную Эфанду и бесцеремонно сел на стул.
– Нет, Бэрин! Добро пожаловать, - чуть-чуть растерянно, но нежно и сердечно пригласила Эфанда, одёрнув скромное льняное платье: она только что прикрепила последний пучок травы к стене, а потому и распоясалась, и немного разлохматилась. Бэрин залюбовался Эфандой: порозовевшая, нежная, сероглазая, светловолосая и вся такая естественная и простая. Вот она подпоясала плетёным пояском платье, накинула на плечи тонкий ажурный убрус, привела в порядок волосы и улыбнулась.