Рюрик
Шрифт:
"Ох, и кем же ты будешь, сыне?" - ломал голову над будущим Власка Гостомысл. Он то представлял сына богатым купцом, то князем Новгорода и всех словенских земель, то посадником, как сам. То улыбался, видя розовощёкое лицо разгорячённого воевника, то хмурился: "Экий дитятко! Большой, а бестолковый. Хитрости совсем нетути. Пропадёт он во князьях-то…" Но вот как-то Власко в учебном бою с норманнами показал удаль разумную. Много не шумел, рта зря не раскрывал - про себя смекал, где больше проку от него будет. То в одном месте подсобит, то в другом поддержит, а то и один на один, сжав в верных руках меч, свирепо бросится на врага. И подивился Гостомысл на сына, и примерил было ему уже княжеский
И пошла с тех пор добрая слава про Власку, про его удаль весёлую и про его душу светлую. Про то, как он пленниц пощадил и лёгкой работой оделил; про то, как он дары, добро, отвоёванное у ворога, сирым дитяткам раздал; про то, как он на вечерней заре словенские песни распевал…
Сказания об удали и доброте Власка переходили из уст в уста. А Гостомысл ждал: может, сын одумается, в кольчугу облачится, раз столько песен льётся об его удали.
Но сын… молчал. Год молчал, два. А когда появилась нужда у ильменских словен своего князя иметь и предложили долю эту Власку, он, не раздумывая, наотрез отказался и шелома боле в руки не брал. Тогда и пришлось Гостомыслу голову поломать, как навести мосты к незаконному сыну, о котором столько лет упрямо скрытничал и только через Волин-город иногда получал вести о стойкой борьбе рарогов с германцами…
Шли годы… Рароги уже здесь, у ильменских словен, и Гостомысл мог наблюдать за обоими сыновьями… А вот теперь новая весть: Власко будет ополчением командовать - и опять толкам и пересудам конца нет. Вспоминались бывалые и небывалые ратные заслуги Гостомыслова сына, и многие из тех, кто, узнав об ополчении, хотел бы крякнуть да почесать за ухом, схитрить да и отказаться от ратных дел, тяжело вздыхали, прятали подале смуту, страх и шли к нему.
Войско получилось не малое - двухтысячное. Ежели б Рюрик узнал об этом, наверняка бы ахнул. Из сосед" них селений люди снаряжали мужей и строго наказывали не подводить богатыря Власия. "Смотрите в оба! Власко сердцем болеет за землю свою, вот и вы тако же! Умножайте силу его!" - говорили старейшины в селениях на прощание своим воям.
И Власко принимал всех радушно, обучал всему, что сам ведал, и доходчиво разъяснял необходимость военного порядка в бою. Торопился. Иногда горячился, но без злобы. Боялся опоздать с помощью.
Ратники слушали, запоминали, кто что мог, не серчая на его строгие указы, и пытались во всём следовать своему вождю.
Но вот вернулась разведка: удалые кривичи за пять дней добрались до Вальдса, прибывшего на озеро Нева и расположившегося лагерем у южной его излучины для боя с норманнами, и вернулись к Власку.
– Помощь нужна, и тамо же, на озере, - устало проговорил зрелый кривич, возглавлявший разведку на Неве.
– Норманнов во многажды раз боле, - сообщил он. Остальные восемь разведчиков молча кивали головами.
Власко перевёл взгляд с разведчиков на Гостомысла:
– Отец, тебе поручаю охрану пристани и города, а сам ныне перебираюсь на Неву.
Глава объединённых словен склонил голову.
– О чём же ещё вести речи!
– глухо воскликнул он.
– Плыви на Неву!
– Он тяжело, шумно сопя, поднялся с беседы, робко дотронулся до плеча сына и хотел ещё что-то сказать, но передумал.
– Плыви!
– как-то обречённо повторил он одними губами и обнял сына…
ПОСЛЕ БИТВЫ
Невское озеро лениво гоняло тяжёлые, тёмно-серые волны, то поднимая наверх, то вновь скрывая от глаз остатки деревянных
А воины делили отвоёванное добро и шумно собирались в обратный путь. Вальдс, просмеявшись, вдруг разом помрачнел: глаза его ненароком остановились на Ромульде. Ромульд по наказу Рюрика должен был после разгрома норманнов осесть в Пскове, а там сидят Гостомысл со своим сыном. Последний же и вовсе не ведает об уговоре варягов. Как же быть?.. Заметив резкую перемену в настроении Вальдса, Власко нахмурился: "Значит, все улыбки были не от души. Ну, не по нутру я, так что ж?..
– Словении ещё раз кинул взор на варяга, проследив за его взглядом.
– Ромульд?
– удивился Власко и оторопел: - Почему Ромульд?.. Соперник Вальдса?
– Гостомыслов сын круто развернулся и пошёл к своему коню: - Не хватало ещё быть судьёй этих соперников!" - с пренебрежением подумал он, как вдруг услышал:
– Власий, остановись!
– Это Вальдс бросился за словенином.
Власко замедлил шаг. Пшеничные волосы закрыли широкий лоб, серые глаза отливали тяжёлым блеском, губы плотно сжаты, руки невольно подтягивали подлокотники.
– Ты не серчай на нас, - быстро и взволнованно попросил Вальдс, с удивлением отметив, как посуровел Словении.
– Ты - настоящая опора, - искренне добавил варяг и тронул Власка за руку.
– Такому, как ты, можно доверить все.
– И, глядя в красивое, но хмурое лицо Власка, он приложил руку к груди.
– Хочешь, я в пояс поклонюсь тебе?
– вдруг спросил он и пытливо заглянул в глаза словенина.
Тот усмехнулся, внимательно вгляделся в лицо венета и нахмурил брови. "Душою терзается: этот не со злом… С чем же?" - мрачно подумал Власко, тряхнул упрямой головой и ещё раз оглядел полководца. Синие волосы венета развевались на ветру, покрасневшее разгорячённое лицо было взволнованно и устало. Серые глаза молили поверить и понять.
– Влас, - тихо сказал Вальдс, взял за руку словенина и сжал её. Ромульд - твой соперник, - горько проговорил он наконец.
– С какой поры?
– удивился Власко.
– Я не собираюсь вступать в дружину к Рюрику. Я даже не хочу быть князем!
– гордо добавил он и засмеялся.
– И какого лешего только не выдумают эти бедовые варязи? Или вы забыли, чей я сын?
Вальдс улыбнулся:
– Мы ведаем, что ты сын Гостомысла, но Рюрик… - Венет был всерьёз обеспокоен.
– Замыслы Рюрика - это не выдумка лешия… Рюрик, думаю, не со злом столкнул Ромульда с тобой, - растерянно повторил Вальдс.
– Да почему?!
– удивился и возмутился не на шутку Власко. Он обернулся на Ромульда, издали наблюдавшего за их беседой: тот видел, что они о чём-то спорят, но ничего не слышал из-за шума на берегу озера; раздетые догола воины пытались войти в холодные ещё воды озера и кричали и фыркали, брызгая друг на друга.
– Чем я помешал Рюрику?!
– вскипел Власко.
– К заговору Вадима я не имел никакого касательства! Ни одного из братьев вашего князя я не убивал, хотя и видел обоих, - горячо и искренне проговорил Гостомыслов сын и, не хитря, добавил: - Да, я хотел знать, каковы у них машины, но, раз они заупрямились, я тут же отказался от опасной игры Вадима. Сие могут подтвердить все! И трижды!
– убедительно сказал Власко.
– А Ромульд и я?! Где пересеклись наши пути, скажи мне.