Рюрик
Шрифт:
– Да-а, он такой, - рассеянно ответила свейка, и Эфанда поняла, что первая жена всё ещё любит её Рюрика. Она промолчала и, желая, чтобы Руцина как можно скорее ушла из её клети, не глядела на старшую жену. Ей было жаль себя, обидно за Руцину и горько оттого, что он один такой, которого любят и желают все три его жены и, наверное, все его наложницы, но что делать, если он предпочитает всем им её одну… А может, и её уже не так желает, как прежде?.. Может, и она совсем скоро будет так же, как Руцина и Хетта, страдать от бессилия и злости?.. Что же делать?.. Что? Она умоляюще вдруг взглянула на старшую жену, хотела что-то сказать, но та опередила её.
–
– Это было сказано таким тоном, будто младшая княгиня и создана только для того, чтобы сносить обиды от старшей. Эфанда вопросительно вскинула брови и, возмущённая, встретилась с колючим взглядом старшей, но ещё не старой жены. Та как бы не заметила её взора и уверенно продолжала: - Мужчины любят страстных женщин. Такой полюбил Рюрик сначала меня, потом Хетту.
Эфанда молчала, ожидая продолжения.
– Такими нас с Хеттой любят и другие мужчины,- разведя руки в. стороны, вдруг растерянно проговорила Руцина, и Эфанда сжалась, ожидая новых обид. А ты… ты словно и не обучалась у жриц, - заключила первая жена и ещё раз внимательно оглядела похудевшую Эфанду.
– Значит, я бездарная ученица жриц любви, - тихо ответила та, упорно не желая смотреть на обидчицу.
– Ты скрытна, как коварная Гарпия [74] , - убеждённо заявила Руцина и встала.
– Только не жалей нас с Хеттой! Нам жаль любви Рюрика, старшая жена князя была, как всегда, искрения в своих порывах, но резка в выводах, - но мы сумели найти счастье с другими! Когда тебя постигнет наша участь, приходи к нам!
– ив голосе её прорвалась такая безысходная тоска, что Эфанде стало страшно.
74
Гарпия– в древнегреческой мифологии крылатая женщина-чудовище, богиня вихря, похитительница людей.
– Я прежде умру!
– невольно выкрикнула она, не сдержавшись.
– Мы-то живы!
– с грустной усмешкой ответила ей Руцина и, высоко подняв голову, с достоинством вышла из уютной клети младшей княгини.
– Нет! Нет! Нет!
– вскрикнула Эфанда и разрыдалась, как только дверь закрылась за Руциной. "О Свято-вит! Никогда я не буду здесь счастлива! Рожу я ребёнка или не рожу, покоя в нашем доме уже не будет", - мрачно сказала сама себе младшая княгиня рарогов.
– Эдда!
– вдруг воскликнула она.
– Почему я не могу проникнуться твоей жестокой мудростью! Добром не изменить ни себя, ни других людей. Неужели все наши лучшие мечты остались там, в Рарожье, с нашим Камнем Одина? И им не суждено сбыться здесь, у ильменских словен?! Почему я вспомнила о сказаниях Эдды? Твои сказания о переходе в мир лесной от жизни людской… - Она до крови закусила нижнюю губу, мотала головой, не замечая своих слез.
– Нет… Нет… Твои сказания слишком жестоки, - заключила она и убеждённо прошептала: - Нет, Эдда, я не последую твоим заветам… Пусть всё будет как будет, лишь бы он был жив… - Эфанда положила голову на стол и снова горько заплакала…
К осени город и крепость были готовы. Пора получать гривны или куны за службу, но слебные
Рюрик молчит. Дагар хмуро ждёт распоряжений.
Аскольд зло недоумевает.
Дир всех просит потерпеть.
Дружина хмурится, но пока не ропщет. Еды пока достаточно - и ладно, а там - время покажет.
Зима наступила. Волхов льдом сковало, а слебных всё нет…
Однажды морозным днём вышел Рюрик во двор, поднялся на дозорную вышку, оглядел свой бревенчатый город: приземистый, по-бойцовски крепкий, накрытый уже пушистым белым покрывалом, так не идущим к его острозубой городьбе, - и задумался: "Неужели - и Гостомысла боем брать? Молчит старый… Как сбежал в Псков, так носа и не кажет… Ну-ну, живи там, во Пскове, а мы - здесь будем…"
– Собрать к вечеру военный совет!
– мрачно приказал он слуге и решительно смахнул снег с перил…
– Зима на исходе, а слебных так и нет!
– крикнул Рюрик, собрав военный совет.
– Завтра, с рассветом, отправляемся дань со словен собирать. Будет глядеть-то на них!
– Верно!
– закричали дружинники.
– Давно пора! А чего брать-то будем?
– С каждого двора - по кунице либо по горностаю! Эти меха в дорогой цене у греков. Весной диргемы арабские получим!
– с показной удалью прокричал Рюрик и зашёлся долгим кашлем…
Шумно, обрадованно покинули дружинники княжескую гридню и принялись за сборы.
А на следующее утро отправились Рюриковы гридени в разные концы земли ильменских словен собирать с них дань…
Тихо дремлет селение, утонувшее в глубоких снегах. Если бы не струйки дыма, то и не понять, что здесь живут люди. Но вдруг тишину нарушили топот коней и людской гомон. В селение стремительно влетела конница, поднимая снежную пыль. Спешно был вызван старейшина селения. Ратники потребовали дань и грозно объявили, что не потерпят долгих сборов.
Старейшина медлил, хмуро оглядывая пришельцев. Из низких, курных изб вылезали селяне, щурились от яркой белизны снега и, дивясь, немо раскрывали рты. "Ба! Снова чужая рать!.. Это кто же такие?.." - медленно смекали они и тревожно поглядывали друг на друга.
– Тащите меха - что есть, - обратился к ним наконец старейшина, а сам непонятно как-то, искоса глянул на предводителя отряда, которого сразу же выделил по осанке и наряду.
Аскольд смотрел на старейшину, на селян, кутающихся в длиннополые тяжёлые меховые одежды, перехватывая их тяжёлые взгляды из-под натянутых до бровей меховых колпаков, и приготовился к тому, что словене постараются его обмануть.
Аскольд переглянулся с Диром и помрачнел, отметив его настороженный взгляд.
"Вот так всегда!
– подумал Аскольд.
– Когда надо действовать, он осуждает меня. А как действовать, сам не знает и ни за что не решится первым - ни на плохое, ни на хорошее".
Он раздражённо отвернулся от Дира, и тот облегчённо вздохнул.
Из изб потянулись поодиночке селяне, неся в руках кто одну, а кто две шкурки. Они подходили к старейшине и складывали меха у его ног.
У Аскольда отлегло от сердца.
Дир всё так же угрюмо молчал.
Старейшина сложил шкуры в небольшой холщовый мешок, окинул непрошеных гостей беспокойным взглядом и хмуро проговорил:
– Ну, вот вам и меха. Не серчайте, что не горностай да не куница. В наших лесах только востроглазые белки да зайчатки водятся. Их и забирайте.