Шрифт:
Все реальные герои вымышлены. Все вымышленные герои реальны.
За слова и поступки персонажей автор не несёт никакой ответственности.
Перемен («Кино»)
Когда в дверь позвонили, было три часа ночи. Мучаясь бессонницей, я слушала на YouTube лекции обо всём подряд, этике в цифровую эпоху, дигитализации смерти, правовых аспектах освоения Арктики и ранненовоирландских мифологических генеалогиях. На племенах богини Дану я наконец-то задремала. А потом
– Открывайте, – крикнули за дверью.
– Вам кого?
– Вы залили соседей снизу. Открывайте.
Я бросилась в ванную, проверила кран, ощупала пол – сухо.
– Вы ошиблись, – крикнула я, приложив губы к замочной скважине.
– Открывайте!
Я отправила сообщение Феликсу: «Ко мне ломится сосед, говорит, что залила его». Ответ пришёл сразу: «Не открывай, это менты». – «И что делать?» – «Не знаю».
Дверной звонок зазвонил долго, протяжно – кнопку утопили и так держали. Как была, в одеяле, я вышла на балкон. Закурила, чтобы унять дрожь. Под окнами стояли две полицейские машины, поодаль – автозак. «Полиция выламывает дверь, автозак у меня под окнами», – написала я в Facebook, добавив фото.
Сверху упала толстая верёвка, ударила по стеклу. Наверное, из квартиры двумя этажами выше, там жил чиновник Моссовета. Он как-то крикнул мне вслед: «Пятая колонна!», когда моё фото появилось в газете. Мы с Феликсом тогда приковались наручниками к забору Следственного комитета на Бауманской.
Один из полицейских, который пониже, схватил конец верёвки и начал по ней подниматься, упираясь ногами в стену дома.
– Шею не сверните, – крикнула я ему.
– О своей беспокойся.
Я быстро сделала фото для соцсетей. Полицейский попытался прикрыться рукой, едва не сорвавшись. Под первым статусом, несмотря на позднюю ночь, были уже тысячи лайков и бесполезных «держись» и «мы с тобой». Много сообщений пришло в мессенджер. Один из бывших активистов, с которым когда-то начинали вместе, написал: «если решишь уезжать, я тебе помогу, выбирай францию или чехию, там много наших, а в германию лучше не суйся».
На мобильный позвонили с неизвестного номера, и я ответила, не спуская глаз с полицейского – тот потихоньку добрался уже до второго этажа.
– Добрый день, это НТВ.
– Идите в жопу.
Полицейский был уже близко. Прицелившись, я швырнула в него окурком и захлопнула окно. Вернувшись в комнату, запахнула шторы, словно это чем-то могло помочь, и отправилась на кухню, не выпуская из рук телефон. Просыпав кофе на стол, машинально взяла тряпку, но отбросила. Какой смысл наводить порядок, если вот-вот вломится полиция. Можно начинать поиски новой квартиры, после таких историй меня всегда выселяли, пару дней на сборы – и всё.
Снова зазвонил телефон. Это был Феликс.
– Что там у тебя?
– Менты ползут по верёвке, – я пыталась сказать это задорно, со смехом, но вышло как-то жалобно.
– Выходи из всех аккаунтов, стирай всё. Адвокат приедет, только дай знать, куда тебя увезли. И как всегда, пятьдесят первая – никто не обязан свидетельствовать против самого себя.
Тут раздался звон разбитого окна.
– Ладно, не в первый раз же, да?
– На этот раз всё серьёзно. Лысому взрывчатку
Полицейский через разбитое окно забрался с балкона в комнату, прошагал по квартире, словно у себя дома, и попытался открыть дверь.
– На себя дёрните посильнее, а то замок заедает, – крикнула я ему с кухни, а сама стирала фото и сообщения.
– Угу, пасиб, – он открыл дверь и впустил людей в форме и масках.
В кухню ворвался человек с автоматом наперевес и сбросил меня со стула, уложив лицом вниз. Затем поволок в комнату, где другие уже осматривали разбросанные на столе книги и бумаги. Один из полицейских достал свёрнутые в рулон листы ватмана, которые остались с последней акции. «Нет полицейскому произволу», «Россия – не тюрьма», «Хватит нас убивать», – было написано на них. Другой пытался подобрать пароль к ноутбуку. В коридоре стояли сонные понятые, двое мужчин из тех, что всегда выезжают на такие вызовы. Мне даже показалось, что я уже где-то их видела. А впрочем, все они на одно лицо.
– Пароль? – кричал полицейский, размахивая передо мной ноутбуком, но я в ответ только смеялась.
Обыск длился несколько часов. Я лежала на полу, посреди комнаты, держа руки на затылке, и у меня страшно болела спина. Полицейские раскладывали вещи по коробкам из моей же кладовой и диктовали опись понятым, подписывающим листы. Каждый раз, когда я пыталась закрыть глаза, чтобы вздремнуть, полицейский без маски, тот, что первым забрался в квартиру через окно, поддавал ботинком по рёбрам.
– Не спи, сука, глаза открой.
– Я имею право на адвоката. И на звонок.
– Она, блин, думает, что в американском кино снимается, – смеялся он.
Понятые, зевая, стояли, опершись о стену, и со скукой слушали, как полицейский диктует им содержание коробок, которые оперативники одну за другой выносили из квартиры. Ноутбук одна штука, веб-камера одна штука, жёсткий диск на два терабайта одна штука…
– Я вот как думаю, – сказал полицейский, подписывая лист с описью, – если не нравится страна, то вали отсюда, правильно, да?
Остальные не ответили.
Меня привезли в районный следственный комитет. Старое двухэтажное здание из красного кирпича за высоким решётчатым забором. Полицейский вышвырнул меня из автозака. Руки были сцеплены за спиной наручниками, я не удержала равновесия и растянулась на дороге.
– Пьяная, что ли? – пнул он меня.
У него зазвонил мобильный, и он, понизив голос, пробормотал:
– Не могу сейчас говорить. У меня тут политическая.
Меня отвели в тесную комнату без окон, с голыми стенами и высоким, покрытым сырыми разводами потолком. В комнате были только стол и два стула, больше ничего.
– Есть хочу, – сказала я сержанту. – Можно мне пиццу заказать?
Он прицепил меня наручниками к стулу и вышел.
Первое время я ждала, когда кто-нибудь придёт, и прислушивалась к каждому звуку за дверью. Потом попыталась поспать, положив голову на стол. Но уснуть не смогла и чувствовала себя совершенно разбитой. Ныла спина, сильно знобило, хотелось в туалет и курить.
Я не знала, сколько прошло времени – час, два, пять. Без окна невозможно было понять, ещё ночь или уже утро. Дверь открылась, вошёл мужчина в штатском, за ним – другой, в форме.