Рыжая 6. Кошмар в агусте
Шрифт:
– Мама мне о вас рассказывала.
– Могу себе это представить, – попробовала пошутить Даша. – Еще в школе твоя мама регулярно ябедничала на меня классной руководительнице.
Юлька дернула гостью за край пиджака:
– Дарья Николаевна шутит. Я никогда ни на кого не ябедничала. Я лишь сообщала классному руководителю о вашем поведении. Которое, кстати, угрожало прежде всего вам самим. Если бы не я, неизвестно, чем бы закончилась твоя эпопея с башенным краном.
Даша невольно улыбнулась. Да уж,
– Да ладно. Чем она могла закончиться?
– Например, падением с тридцатиметровой высоты. От тебя бы даже мокрого места не осталось.
– Вы лазили на башенный кран? – Взгляд мальчишки на секунду вспыхнул, но, заметив строгость в глазах матери, тут же спрятался за пушистыми ресницами. – Страшно, наверное…
– Нет, что ты! Это абсолютно безопасно. Дело в том, что кран состоит из секций. Поднялся на один пролет, оказался на площадке, закрыл люк и поднимаешься по следующей лестнице. Опять закрыл люк. И так, пока не залезешь на самый верх, в кабину. Так что это не более опасно, чем просто подниматься к себе домой, ну, скажем, на десятый этаж.
Паэгле сдержанно перебила:
– Ты только забыла добавить, что из кабины пыталась перебраться на стрелу.
– Но ведь не перебралась же?
– Благодаря мне.
– Ты настучала на нас!
– И правильно сделала. Разве сейчас ты поступила бы по-другому?
Даша отвела глаза.
– Это некорректный вопрос. Двенадцатилетние дети не могут и не должны поступать, как взрослые люди. Именно потому, что они дети. У них другие представления о мужестве и благородстве.
Паэгле поправила сыну воротничок:
– Иди, Антон, приготовь для проверки тетради. Я вымою руки и приду.
Дождавшись, пока сын закроет за собой дверь, Юлька набросилась на бывшую одноклассницу:
– Рыжая, ты всегда была ужасным ребенком! Неудивительно, что так плохо кончила.
– В смысле?!
– Получив диплом искусствоведа, занимаешься ремеслом, по меньшей мере, странным.
– Ага. – Даша недобро прищурилась. – Я так понимаю, ты имеешь в виду мою карьеру детектива?
– Да. За исключением того, что у детектива не может быть карьеры. Это странное занятие, если не сказать больше.
На Паэгле обижаться не имело смысла, любые эмоции оставляли ее равнодушной. Но Даша не была бы собой, оставив реплику без ответа.
– В таком случае ты удивительно непоследовательна. Когда я работала по специальности, ваше величество обходило меня вниманием. Но стоило опуститься до работы детективом, как ты готова и поселить меня в своем доме, и даже платить деньги. Поэтому, – она выдержала многозначительную паузу, – думаю, самое правильное, вернуться обратно в аэропорт. Была рада встретиться..
По лицу Паэгле было видно, что она хочет сказать что-то злое, строгое, но губы дрогнули, и бывшая одноклассница бессильно опустилась на скамеечку возле вешалки.
– Рыжая, – голос звучал глухо, взгляд стал усталым, загнанным, – у меня действительно кошмарная ситуация. Беру все слова обратно. Более того, я готова просить на коленях, только помоги мне.
Это был, конечно, запрещенный прием, но Даша тут же смягчилась.
– Не надо на коленях, просто не хами и все. – Она помолчала. – И сколько ждать, пока они на меня «выйдут»?
– Уверена, что недолго. Просто останься и сделай вид, что работаешь. Все само на место встанет.
– Так если само, я зачем?
Юлька отвела глаза.
– Если погибнут остальные рыбы, – она сжала кулаки, – я уже не восстановлюсь. Я потеряю все.
Даша присела рядом:
– Юль, ну что ты такое несешь? Чего ты потеряешь, жизнь, что ли? Ну хочешь, я слетаю в Африку и привезу тебе сто таких рыб?
Юлька помотала головой:
– Нет. Это не поможет.
– Да что, жизнь твоя от этих рыб зависит, что ли? – рассердилась Даша.
Паэгле сидела, безвольно свесив руки между колен.
– Зависит, – еле слышно прошептала она.
– Ты это серьезно?
– Да. Моя жизнь зависит от того, будут жить эти рыбы или нет, – раздельно произнесла Юлька.
– В каком смысле?
– В самом прямом.
Даша пыталась сообразить, что же конкретно ее одноклассница имеет в виду.
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что покончишь с собой из-за каких-то там хордовых?
– Разумеется, нет. Но моя жизнь находится в прямой зависимости от того, выживут они или нет. – Она подняла усталые глаза.
– Рыжая, не спрашивай. Я больше все равно ничего не скажу. Просто найди человека, который инфицировал моих рыб. Пяти тысяч будет мало – заплачу, сколько скажешь.
Предложение нравилось все меньше:
– Нет, Юль, так дело не пойдет. Я должна знать, за что берусь. Одно дело, когда речь идет об эмоциях: растила, растила рыбок, они померли и их очень жалко. Или же за этим стоит какой-то серьезный финансовый урон. Но совсем иной разговор, если из-за этих рыб может погибнуть человек.
Паэгле нервно обкусывала губы.
– Так на каком варианте мы остановимся? Только очень прошу: не пытайся меня обмануть. Последствия могут оказаться непредсказуемыми.
– Не надо меня пугать. – Юлька резко выпрямилась. – Я уже так напугана, что дальше некуда. Одного не пойму: какая тебе разница в чем причина? Существует факт: моих рыб отравили. Я хочу знать кто.
Однако, Даше тоже упрямства было не занимать.
– А я для себя хочу понять, зачем кому-то вообще понадобилось убивать рыб, – с не меньшей резкостью произнесла она. – Не думаю, что твои знакомые страдают какой-то острой формой ихтиофобии. Есть такое слово?