Рыжая на откуп
Шрифт:
Удивленно всматриваюсь в алые радужки глаз и не верю, что это тот самый милый и смешной Чуба. Потом спускаюсь взором на кубики пресса и чуть ниже. Под тонкой тканью штанов можно разглядеть очертания мужской эрегированной гордости. Слишком много эротики.
Прикрываю рот ладошкой, в шоке созерцая, как демон величаво вышагивает вокруг меня и окровавленных сердец, биение которых оглушают смущением и страхом перед беспринципным демоном. Шлейф халата стелется за Чубой, складываясь в огромное сердце, и слышу за спиной вкрадчивый шепот:
— Капелька
Правого уха касается жаркое дыхание, и мужские руки обнимают меня со спины. Между ягодиц упирается что-то твердое и требовательное. Вздрагиваю, когда понимаю, что рук больше, чем две, и со стоном открываю глаза.
Глава 30. Завтрак
Открываю глаза и удивленно смотрю на испуганную соседку, которая сидит на краю кровати, придерживая на коленях дорожную сумку.
— Сюзи, ты уже вернулась? — зеваю и потягиваюсь.
— На кухне какие-то мужики, — шепчет соседка и передергивает плечами.
— Это мои.
— Твои? — кашляет Сюзи, и ее брови ползут на лоб. — Что, все трое?
— Трое? — повторяю я и встаю.
Сюзи с небольшим осуждением взирает на меня и молчит. Понимаю, что я стою перед ней нагая. Раньше бы я, красная от стыда, кинулась одеваться, но сейчас это кажется бессмысленным. Что, Сюзи голую грудь не видела? Подхожу к окну и выглядываю на улицу. Во дворе играют дети и гуляют мамы с колясками. У одной из них, чьи волосы собраны в небрежный пучок, разбито сердце — ушел муж к любовнице. В коляске вопит младенец, но у нее нет никаких моральных сил убаюкать сына. Из машины, припаркованной у подъезда, выползает заспанный мужчина в мятом костюме и печалится, что после бессонной ночи в офисе его ждет пустая квартира.
— Посмотри на нее, — едва слышно говорю я.
Мужчина вздрагивает, замечая печальную мать-одиночку, и окликает, указывая на развязанные шнурки. Они смотрят друг другу в глаза, и я иду в душ.
— Если хозяйка узнает, что ты водишь мужиков, — качает головой Сюзи.
— Они сами приходят, — пожимаю плечами. — Без приглашения. Я никого не вожу.
— Венди… Вот не ожидала от тебя такого. С тремя!
— Было с двумя, — оглядываюсь у двери в ванную комнату и хмурю брови. — Третий ушел, потому что испугался. Испугался моей любви.
Судя по взгляду соседки, я говорю что-то возмутительное и оскорбительное. Она одновременно завидует, злится и мысленно любопытствует, а каково это — провести ночь с двумя мужчинами. И ей понравился Агатес с его татуировками на груди и руках. Он ей показался опасным и дерзким бунтарем, который не раз бывал в полицейском участке. Ого, Сюзи любит плохих мальчиков? Это так мило, что я не могу сдержать улыбку.
— У тебя все плечи в засосах.
— Это плохо? — спрашиваю и вскидываю бровь.
— Наверное.
Задумываюсь. Источник, все же, изменил меня. Мыслительные процессы текут иначе — я не понимаю смущения и удивления Сюзи, однако я
— Все было по любви, — оправдываюсь я, но мои слова для соседки неубедительны, и добавляю. — По большой любви.
Сюзи молчит. И слышу в ее сердце ревность и обиду. Возвращаюсь и присаживаюсь рядышком, вглядываясь в утомленное долгой поездкой лицо и удивляюсь тому, почему я раньше не замечала, что Сюзи такая красивая. Почему она до сих пор не нашла кавалера? В нее же можно влюбиться с первого взгляда. Касаюсь девичьих губ в легком поцелуе, и кто-то с недовольным ворчанием меня оттаскивает в сторону.
— Рыжая, — Карн кидает в меня халатом. — Не успела проснуться, а уже липнешь к подруге!
— Ничего страшного не случилось, — смущенно отвечает покрасневшая до кончиков ушей Сюзи.
— Вот видишь! — бурчу и недовольно облачаюсь в халат.
— Кто-то меня за чары осуждал, — шипит в лицо Божество. — А сама? Она же гетеро!
— Может, би? — я выглядываю с надеждой из-за плеча Карна и смотрю на Сюзи, которая испуганно хлопает ресничками.
— Иди завтракать, — парень разворачивает меня за плечи и толкает вперед. — Оставь соседку в покое.
Когда Карн закрывает за нами дверь, слышу тихое и неуверенное “Может, и би”. Оглядываюсь на Божество, но тот качает головой. Вот же собственник рогатый! Бессердечный болван! Оставить в одиночестве растерянную Сюзи, чье сердце нуждается в любви.
На кухне нас ждут Агатес и Первый, который подскакивает со стула и кидается ко мне. Юноша заглядывает в глаза, осматривает кулон на шее и поворачивается к мрачному полуголому, в одних мятых штанах, Агатесу:
— Нехорошо.
— А я о чем?
— Но если Источник так решил…
— Она человек, — зло отвечает Карн и усаживает меня за стол и ставит передо мной тарелку с овсянкой, от которой несет немного горелым. — Ешь.
Кидаю опасливый взгляд на Чубу, который сидит черным пятном на потолке и перевожу взор на Карна:
— Руками?
Агатес сует ложку, и я приступаю к завтраку. Худшей овсянки я в жизни не ела. С трудом сглатываю горьковато-солоноватую и склизкую субстанцию и передергиваю плечиками. Поднимаюсь, достаю из ящика бутылочку оливкового масла и щедро лью в миску, чтобы хоть как-то улучшить вкус. Пробую, но кулинарный шедевр стал ко всему прочему еще и жирным.
— Если остальные Ноа не примут ее, — печально говорит Первый, — тогда я соглашусь на твой план, Колдун.
— Какой план? — я с подозрением смотрю на Агатеса.
— Вытащить из тебя Ноа, чтобы его поглотил Первый. Ему будет это под силу. Ты права, Рыжая, надежда и любовь всегда рука об руку ходят, — тот вздыхает и трет лоб. — Так будет правильно.
— Я уверен, — юноша садится рядом и берет меня за руку, — все согласятся, что ты замечательная. Мой голос будет за тебя.
— Ноа! — рявкает Карн. — Ты должен быть против!