Рыжая помеха
Шрифт:
Меня накрывает моментально, особенно, когда Светочка перестает сопротивляться и выгибается, прикусывая губу. И охает. Громко.
Мне срочно нужна еще одна рука, чтоб расстегнуть джинсы, но конфигурацией, бля, не предусмотрено! Значит, пока справляемся так.
Мягко двигаю пальцами, кайфуя от ответной дрожи, от ее отдачи сладкой, и смотрю в темные блестящие глаза.
— Должна, все должна, — впечатываю с каждым словом в нее пальцы, ритмично и настойчиво, — ты — моя. Говорил, никаких парней? Я его чудом
— Ты… Не имеешь права…
— Имею. И право. И тебя. Имею.
Она дуреет, глаза закатываются от моих слов и моих движений. Никогда эту игру в подчинение не любил, но с ней по-другому не хочется. Сейчас, по крайней мере.
Я не могу ничего объяснить, не могу ничего сказать в свое оправдание.
Значит, пока так.
— Ты… Неандерталец… Это… Друг… Валя…
— Какой, нахер, друг еще? — рывком вынимаю из нее пальцы и тут же провожу ими по распахнутым губам. В глазах Светы — шок. И темнота. Завораживающая.
Все, больше нереально ждать.
Рывком дергаю молнию на ширинке, обхватываю свою рыжую помеху за задницу и подбрасываю вверх. От трусов — одно название, вообще не мешают!
— Аххх!..
Она не может сдержаться, громко стонет от проникновения.
Я бы тоже с нее пример взял, но не могу. Слишком место у нас ненадежное. А дела надо завершить.
— Тихо, — хриплю ей в висок, упираясь лбом в полотно двери рядом, прижимаю сильнее к себе, увеличивая глубину кайфа, — тихо себя веди!
Света сдается, обхватывает меня за шею, прижимается, обнимает ногами и кусает губы, чтоб не кричать. Быть тихой, как я велел.
Сексом на весу заниматься не особо удобно, учитывая длину ног моей девочки, но все равно сладко.
Света сдержанно ахает в ответ на каждое мое движение, выгибается, позволяя брать себя все грубее и жестче, потому что сдерживаться не выходит совершенно у меня.
Только не с ней.
Наши запахи смешиваются, заполняя темную подсобку, дурманя еще больше, дверь, в которую я вколачиваю свою рыжую принцессу, ходит ходуном, и, наверняка, снаружи очень даже понятно, к чем тут занимаются, но в этот конкретный момент мне глубоко плевать на похеренную конспирацию и прочий бред.
Напряг этой тупой ночи, нервный и душный, выходит бешеным сексом, выливается из меня, отпуская наконец-то больную голову и заменяясь невероятным кайфом просто от ощущения тонкого гибкого тела в руках, от запахов, возбуждающих еще сильнее, от слов сбивчивых, которых я не понимаю, хоть и слышу:
— Это друг, друг, Валя, он гей… Ты — дурак, как ты мог подумать? Как ты мог поверить? Я ненавижу тебя, ненавижу… Скотина… Ни на один звонок… Смс… Скотина…
Мне плевать, как она меня называет, про друга — гея не особо верю, но обязательно разъясню потом, насчет скотины — полностью согласен.
Но ведь я же умею извиняться. Качественно.
Светочка
А у меня их много. Она это после нашей ночи совместной должна помнить.
По мокрому виску течет прозрачная капля пота, и я жадно слизываю ее, умирая от удовольствия. А затем ускоряюсь, прихватываю Свету за волосы на затылке и отгибаю чуть в сторону, получая доступ к шее.
Впиваюсь губами в пульсирующую венку, прикусываю до боли. До кайфа.
Света вскрикивает и бешено сжимается на мне, даря секунды настолько ослепительного удовольствия, что остановиться не могу. Не способен просто.
Еще пару минут держу ее на руках, не спеша выходить, не желая отпускать ее, настолько хорошо, настолько правильно все.
— Макс… Макс… — Света шепчет мне в шею слабо и глухо, — что ты делаешь со мной, Макс? Ну так же нельзя… Ну что подумают…
— Плевать, Светик, — я с огромной неохотой отпускаю ее, ставлю на ноги.
Шарю по карманам, выискивая пачку влажных салфеток. В моих джинсовых карго какой только херни нет, на самом деле. Даже презервативы, которыми надо было бы пользоваться.
Но чего уж теперь?
Сажусь на корточки, вытираю ее, прохожусь по резинке чулок, по влажной коже между ног. Не вижу, ощущаю, насколько там все чувствительное и нежное.
Ну я и скот, конечно, тут без вариантов.
— Макс, мы не предохранялись…
Да я в курсе, бляха.
— А что, если…
Встаю, поправляю на Свете блузку, трогаю опять шею, губы, отвожу от виска волосы.
— Если так будет… То будем папой и мамой. Да?
Она всхлипывает, утыкается мне в плечо лбом:
— Господи, Макс… Все слишком… Слишком. И ты бешеный такой, и я тоже… Дура.
— Все не слишком. Все так, как надо. Все правильно.
Обнимаю ее, успокаиваю и реально думаю в этот момент, что все правильно.
Что говорю правду.
Я решу вопрос с работой. С Васильичем. Потом с ее семьей.
И мы будем вместе.
Я так думаю, на полном серьезе.
Наверно тот, кто все всегда слышит, в этот момент дико ржет надо мной.
А потом поворачивает тумблер на точечную раздачу дерьма.
Для одного, особо самонадеянного придурка.
Точечная раздача дерьма
Из подсобки мы с рыжулькой выходим, готовые ко всему. К толпе народа с айфонами наперевес, к скорбным физиономиям преподов во главе с вахтерами и охраной.
Но нас встречает тишина. И пустота.
Оказывается, пока мы занимались друг другом, мир не стоял на месте. И все нормальные люди сейчас делали то, зачем они, собственно, сюда и явились. То есть, учились.