Рыжая помеха
Шрифт:
— Да как ты умудрилась с ним пересечься-то?
Я на полсекунды ошарашенно замираю, а затем, решив, что брат мог из моего словесного потока и не уловить какую-то информацию, повторяю:
— Он в нашем универе… Учится…
— Студент, мать его… — Витька опять долго ругается, что на него, обычно очень сдержанного, вообще мало похоже, затем выдыхает, — Максименко, свободен. Потом с тобой разберусь. А ты, — тут его голос суровеет, — ноги в руки, села на свою тарахтелку и прикатила ко мне на работу. Пропуск я тебе закажу.
— Но
— Вот пока едешь, все и узнаю, — отрывисто командует брат и кладет трубку.
Черт…
Что-то странное происходит…
Я быстро собираюсь, прыгаю в машину и еду в контору брата.
Я раньше тут бывала, конечно, но всего пару раз, потому немного плутаю по коридорам, пока не нахожу нужный кабинет.
Витька, как и положено большому начальнику, сидит, обвешанный телефонами, планшетами и ноутом.
Крайне занятой и деловой.
И, наверно, меня бы должна мучить совесть, что отрываю от дел, но нет. Не мучит. И никогда не мучила.
Брат всегда мне помогал, и даже больше, чем папа и мама. Потому что еще и покрывал периодически мои приключения. Вытаскивал из передряг.
Вот, этой зимой вытащил.
Папа и мама так ничего и не узнали.
Может, и сейчас поможет? Ну а почему бы нет? Макса он должен помнить и должен испытывать благодарность за то, что тот спас меня.
Конечно, Витька еще тогда, зимой, в больничной палате, дал понять, что не считает Макса мне ровней, но сейчас, в конце концов, двадцать первый век, и социальное неравенство в прошлом.
К тому же, почему бы не помочь хорошему человеку?
Макса сто процентов Крас подставил, гад. Меня на эту мысль Валя натолкнул, когда в туалете утешал после ареста Макса.
Ох, как я это вынесла — не знаю.
Такие эмоциональные горки — просто ужас какой-то, стресс дикий!
С утра расстройство, потому что этот гад ни на один звонок не ответил, прислал оскорбительную смс только.
Затем ужас, когда Валю чуть не убил, бессовестный неандерталец.
Затем… Затем стыд, перемешанный с невероятным удовольствием и тоже стрессом!
Потому что заниматься сексом в универе, прямо в подсобке… Я бы раньше даже предположить не могла, что я и секс в подсобке могут встать в одно предложение.
Однако встали. Хорошо так, ровненько.
И стыдно, и страшно, и волнительно до невозможности.
И Макс такой… Такой… Боже, я таяла буквально, прощала ему все его поведение свинское, все грубости, все, вообще все!
И потому кошмаром, диким ступором была для меня сцена его ареста.
Я стояла, смотрела… И поверить не могла. А он меня глазами в толпе выцепил, серьезный такой, напряженный. И не отводил взгляда.
И не вырывался из полицейского захвата, не говорил ничего, вообще ни слова!
Так жутко, так страшно!
Я не выдержала, не смогла стоят и смотреть, как его уводить будут.
Развернулась
И в голове был полный ступор, сумбур.
И так жалко себя было, жалко!
Ну почему мне так не везет? Почем мне одни уроды попадаются?
Андрей мне изменил, не стал ждать, когда я на близость решусь… Крас употреблял наркотики. Я узнала об этом совсем недавно, но сразу прервала с ним всякое общение. Уж если что и удалось родным мне привить железобетонно — так это полное отвращение к наркотикам и людям, их употребляющим.
И вот теперь Макс…
Я не могла поверить в то, что увидела, но реально на моих глазах ведь его обыскивали! На моих глазах! А я ведь… Господи, я ведь дура такая… Влюбилась! Дура! Дура-дура-дура!
Я так на себя разозлилась, что даже пару раз по щекам ударила, чтоб прекратить истерику и привести в чувство.
Более-менее удалось.
А затем меня Валя нашел.
И вот удивительно, не стал очернять Макса, несмотря на то, что тот его так обидел сильно.
— Слушай, точно тебе говорю, подстава это, — убедительно шептал он, оглядываясь тревожно на закрытую дверь женского туалета, — твой неандерталец вообще никак не среагировал, а я слышал, что Гошик звонил кому-то, говорил, что Макса приняли.
— Ну, это может и не связано быть, — хлюпала я носом, опять позорно разревевшись, теперь уже из-за надежды и облегчения, которые мне принесла мысль о невиновности Макса.
— Ну прям! — опять зашептал Валя, — то, что Макс к тебе неровно дышит, весь универ в курсе, вот Крас и…
— Как это? Откуда? — удивляюсь я, не припоминая, чтоб мы палились… Ну, по крайней мере, откровенно…
— Откуда? Ты чего, дура? Да вас половина универа слышала сегодня в подсобке!
— Ох…
Мне в этот момент стало настолько стыдно, что еле на ногах удержалась. Позорище!
— Эй, ты чего? А ну держись! И вообще, пошли отсюда, — Валя подхватил меня под локоть и потащил к выходу, бормоча по дороге, — тоже мне, событие… Да тебе еще больше завидуют теперь! Такого парня урвала, куда там всяким Красам! Я точно говорю тебе, подставили твоего Макса! Но разберутся, я думаю. А ты, может, родню подключишь?
Валя был одним из немногих, кто знал, чья я дочь. Основная масса студентов слышала, что мой папа — генерал, а брат — полковник, но вот какой именно службы, не имели представления, конечно же.
Мысль о подставе прочно засела в моей голове, и я ее начала думать.
Думала-думала… И надумала.
К папе обращаться — не вариант. Он слишком крупная фигура, не умеет бить точечно, только по площадям. От Макса останутся рожки да ножки. Где-нибудь в Забайкалье.
Оставался только Витька.