Рыжее братство. Трилогия

Фирсанова Юлия Алексеевна

Все было здорово, и вышли мы из мыльни спустя час только потому, что срок аренды истекал. Кейр и Гиз, мерзкие похабники, завидев наши довольные физиономии, понимающе заухмылялись. Я показал им обоим язык и завернулась в великолепный желтый, пушистый, как цыплячий пух, халат. Еще мокрый и потому странно тощий пес, очищенный от репьев и прочего мусора, тоже вывалил язык из пасти, правда не дразнясь, а спасаясь от жары. Впрочем, я чуяла, зверь доволен.

Дождавшийся друзей Фаль спикировал мне на плечо и с довольным курлыканьем принялся обустраиваться в мягком ворсе одежды, похоже, малышу мой банный халат,

обнаружившийся в шмотках от маэстро Гирцено, понравился даже больше, чем мне.

Кейр только распахнул дверь предбанника мыльни, как прямо на нашу чистую компанию решительно ринулся грузный усатый мужик, у него в кильватере топталась пара краснозеленых личностей.

– Вот он! Точно он! – тыча пальцем в Лакса, фальцетом гневно голосил усач (гормональные сбои у него или просто кастрат?). – Арестуйте вора и мошенника!

Стражники энтузиазмом мужика заражены не были и медлили, переминаясь с ноги на ногу на максимально безопасном, как им, наивным, казалось, расстоянии от магевы и гигантского пса. К чести Лакса, он отреагировал на эти вопли с невозмутимой, почти заинтересованной полуулыбкой. Так люди в зоопарке разглядывают бесчинствующих за оградой мартышек: забавляясь самыми дикими их ужимками и гримасами.

– Какие претензии у тебя к моему марету, человек? – подпустив в голос побольше высокомерия, «снизошла» я до вопроса.

Сложно быть высокомерной и грозной в желтом пушистом халатике, но я очень постаралась. Пес помог, издав низкий, на грани слышимости, утробный рык. Судя по тому, как стража сдала еще пару шагов назад, вжавшись в стенку коридора, а «кастрат Фаринелли» прекратил орать, у нас получилось.

Однако пискля оказался не робкого десятка, гордо задрав усы, он набрал в грудь побольше воздуха и снова гневно завизжал циркулярной пилой:

– Клянусь дланью Гарнага, магева, этот человек в прошлом летнем сезоне обманом на тракте прибился к нашим возам и на ночлеге умыкнул мой пояс с выручкой! Я эти наглые глаза и рыжий волос накрепко запомнил! Проснулся тогда, как чуял беду, схватить мерзавца пытался, да выкрутился он, сбежал, тварь поганая! У, эльфийский выродок! Виселица по тебе с тоски стонет!

– Мало ли рыжих и голубоглазых мужчин с примесью эльфийской крови бродит по дорогам мира, – беспечно пожала я плечами. – Пока твое обвинение недоказуемо. Слово купца против слова моего марета. Может, у вора примета какая особая была, а, человек?

– Была, магева! Как есть была! – злорадно и горячечно подхватил мужик, подскакивая от возбуждения. – Видать, не я один его, гада, удушить готов был, шрам у него на шее есть! Приметный такой! Я ж ему рубашку порвал, когда скрутить пытался! Видел! Поглядика, магева, кого ты защищаешь!

– Лакс, дорогой, покажи свою шею почтенным стражникам и этому грубияну, – снисходительно попросила рыжего, пряча улыбку.

– Запросто, – широко ухмыльнулся парень, наслаждаясь ситуацией. Он неторопливо, словно дразня медлительностью врага, расстегнул высокий воротничок рубашки и картинно запрокинул голову. Я сотворила шарик для дополнительной подсветки гладкой, без малейшего изъяна кожи. Вкус ее шелковистой мягкости еще не успел сойти с моих губ.

Обвинитель и стража в качестве понятых поневоле исследовали предъявленное в качестве алиби доказательство. Красный от злости и возбуждения усач мгновенно выбледнился до синебелого трупного цвета и, неразборчиво бормоча извинения, слинял из коридора, пятясь задом наперед. Верная долгу стража задержалась, сочтя, что я не убью их на месте громами и молниями. Задержалась ровно настолько, чтобы принести почтенной магеве и ее маретам глубокие извинения за свое участие в этом нелепом представлении, на которое их вынудила абсолютная убежденность в своей правоте, проявленная обвинителем.

– Понимаю, долг есть долг, вы обязаны были реагировать на претензии торговца, – великодушно простила стражников.

Больше никто нас остановить не пытался, недоказуемыми обвинениями не бросался, даже помощи не просил, мы спокойно вернулись в комнаты. Я хлопнулась на большую кровать и полезла в сумочку. Прикрыв дверь, Гиз покачал головой и одобрительно промолвил:

– Ловко глаза умеешь отводить, магева.

– От твоихто, как я поняла, ничего не скроется. – Я почти не удивилась осведомленности Гиза по части особых примет Лакса. Когда только успел рассмотреть? Вот ведь кадр бдительный, как старушкапенсионерка у окошка.

– Работа такая, – коротко отозвался киллер, правда, не уточнил, какую именно прошлую или нынешнюю – работу имел в виду.

– А у меня другая, потому обижаешь подозрениями, Гиз, никакого мошенничества не было! – важно задрала я нос. – Все натурально!

– Сегодня Оса убрала шрам магией, – объяснил вор, довольный до того, что физиономия чуть от улыбки пополам не развалилась, и покосился на большую кровать с мечтательным видом. Меня прямо сладкая дрожь пробрала.

– Ты предвидела? – уточнил диспозицию Кейр, резко обернувшись.

Мужчина даже расчесывать волосы перестал. Ведь если у меня случился очередной приступ озарения, кому, как не телохранителям, надлежало в первую очередь ознакомиться с подробностями.

– Просто повезло, – копаясь в сумке в поисках аналогичного предмета, честно ответила я. Потом скептически оценила лохматого Цапа, достала из багажа вторую запасную расческу с крепкими зубьями и принялась разбирать собачью шерсть. Временным питомцем стоило заняться в первую очередь, следуя мудрому правилу Экзюпери. Фаль то ли тоже читал великого гуманиста, то ли по зову любящего зверье сердца покинул гнездышко, свитое из складок халата, и присоединился ко мне, стараясь привести животное в цивилизованный вид. Пес явственно удивился нашим коллективным потугам, но рычать или сопротивляться не стал. Лег поудобнее, скрестив мощные передние лапы, и прижмурил глаза. Похоже, ему понравилась такая забота. А может, я была создана для того, чтобы работать собачьим парикмахером.

Хоровое недоверчивое хмыканье, ну прямо настоящий сводный оркестр хмыкальщиковфыркальщиков, было реакцией телохранителей на известие о моем фантастическом везении. Кажется, мне не поверил никто, даже Лакс. Ну и на фиг! Не так уж важны все эти въедливые «как» и «почему», когда тебя устраивает конечный результат, а меня лично он совершенно устраивал.

За окном темнело все заметнее, в комнате сгущались сумерки, лампа на столе сияла маленьким теплым маячком, я не стала зажигать магических шаров. К чему? Никто не думал собирать иголки, а для серьезного разговора иллюминация не требуется.