Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
– Приношу свои извинения, магева, – церемонно поклонился Гиз, то ли издеваясь, то ли впрямь почуяв вину. В отношении убийцы сказать чтото наверняка было сложно, а уж гадать о мыслях, мотивах и предполагаемых поступках экскиллера я считала делом вовсе бесполезным. Пусть такие гипотезы выдвигают Юнги, Фрейды и иные типы, готовые сломать личную голову, копаясь в чужой. Мне бы со своей башкой разобраться, временами там такое творится, что мама не горюй! Вот чего я на рубашку киллера уставилась? Думаю, от его одежды совершенно не пахло. Потому что не пах он сам или он всетаки пах, просто к ткани не приставал аромат? Это вообще не мое дело, пусть Цап нюхает!
– Забыли, – пожала плечами. – Давайтека отсюда линять. Народные гулянья и без нашей
– Ты не хочешь поговорить с Дергом? – удивился Лакс.
– Просто поболтать – пожалуй, но время неподходящее, зачем человека отвлекать. У него и так забот полон рот. Вон гляди, если Альвин и Цап мужика на пару от радости не задавят, ему придется не только с преступностью бороться, но и принимать непосредственное участие в политической жизни страны, – от всей души посочувствовала выпавшей Кейсару горькой участи. Столько лет мастерски ловить преступников только для того, чтобы к середине жизни начать в высших государственных интересах разводить политес с высокопоставленными мерзавцами (приличныето во власть попадают до обидного редко и, что еще более досадно, зачастую не всегда способны принести благо стране именно в силу своей приличности). – Разумная осмотрительность, о которой мне прожужжали все уши Кейр и Гиз, велит отходить от властей предержащих подальше, особенно в период переделки сфер влияния.
– Понятно, опасаешься если туда сейчас сунешься, то и тебя втянут, – деловито кивнул Кейр.
– Вотвот, – подтвердила я и огляделась, прикидывая, удастся ли нам побыстрому добраться через площадь до «Плахи», или сразу воспользоваться для страховки чарами невнимания. Хорошо еще, на храмовую лестницу народ не лез. Ой, нет, один всетаки добрался. У распахнутых дверей белого храма стояла уже неплохо знакомая мне фактурная фигура (хоть сейчас в финал конкурса «Мистер Вселенная»!) и сгибала палец совершенно определенным – не подумайте ничего плохого – образом. Блин! Я, конечно, гордая девушка, но не настолько, чтобы игнорировать приглашения бога. А что здоровяк с золотистой кожей и светящимися расплавленным золотом глазами есть Гарнаг – бог справедливого суда, сомнений не возникало. Вопервых, его, кроме меня, никто не видел, вовторых, в набедренных повязках даже жарким летним деньком в городе расхаживать не принято. Сегодня облачением в одежды он утруждаться не стал, знал, гад, что лоскуток на бедрах при его фигуре смотрится эффектнее любых костюмов. А может, зря его в тщеславии заподозрила, он же сейчас у личного храма находился, вдруг в таких местах бог обязан являться в традиционной для него, по человеческим представлениям, одежде, каковая, если верить воздвигнутым статуям, и есть вышеупомянутый кусочек ткани.
– Для начала мне нужно заглянуть в храм, – нехотя поменяла планы перед лицом и мускулистой фигурой необходимости.
– Помолиться хочешь? – иронично поинтересовался Гиз, почемуто совершенно не веря в мою истовую религиозность, а Лакс – так и вовсе ревниво нахмурился.
– Если толковать молитву как разговор с богом, то – да, – фыркнула я.
Гарнаг перестал подманивать мою светлость. Теперь он стоял в дверях, скрестив руки на мускулистой груди, и недовольно хмурил густые брови. У меня моментально возникло проказливое желание показать мужику язык и поманить его в свою очередь. Чудовищным усилием воли я сдержалась и зашагала вверх по ступеням.
– Разговор? – недоуменно переспросил мою спину Кейр.
– А ты разве не видишь, ее Гарнаг дожидается? – тоненько прозвенел Фаль не то чтобы со страхом, скорее, с заинтригованной опаской.
Сильф предпочел остаться с мужчинами и не занял неизменного места на моем плече. Впрочем, правильно сделал. Опасность мне не грозила, а вот как отнесся бы бог к лишнему и незваному свидетелю беседы, малыш проверять на своей шкурке не пожелал.
А потом болтовня оборвалась, словно выключили из розетки радио. Я попрежнему шла вверх по широким ступеням храмовой лестницы, только мелодичный голосок сильфа и шум толпы больше не отдавались в ушах. По обеим сторонам широкой лестницы роскошным пологом поднялся золотистый плотный туман, скрадывающий даже звук моих собственных шагов, словно обычная реальность городской площади Ланца соприкоснулась с пластом божественного бытия.
Гарнаг задумчиво, с налетом суровости, хмурил брови, небось решал, стоит ли выказывать божественный гнев, а может, просто чего вредного на обед слопал. Интересно, а бывают у бога несварение желудка и банальный понос? Хотя если бывают, вряд ли это явление назовут банальным. Наверняка придумают такую религиозную подоплеку, что верующие в экстазе будут рыдать над каждой кучкой экскрементов.
– Ты чего такой недовольный? Жрецы плохо храм подмели, мало благовоний накурили или ламповое масло прогоркло? – с ходу спросила Гарнага.
Тот, изумленный моей наглостью, моргнул, будто пару маяков на секунду вырубили и вновь включили, и вопросил, именно вопросил, а не спросил эдак подружески, как старый знакомый:
– Не слишком ли ты вольно вздумала вершить правосудие у стен моего храма, магева?
– А чего такогото? – пожала я плечами. – Народ доволен, приговоренный без твоего участия к пакету казней Кейсар спасен, о воле Гарнаговой в представлении упомянуть не забыли. Ну Клементарий номер пять копыта отбросил, так вряд ли ты по нему, о боже, убиваться будешь? Так?
– Вот именно – представлении! – недовольно насупился Гарнаг. – Я бог справедливого суда, а не балаганщик!
О, наконецто мы нащупали причину недовольства! Мужик немного комплексовал от сравнений со своим братом Темным Менестрелем, покровителем бродячих циркачей и гадателей, а мнительность вымещалась раздражением.
– Слушай, материал, поданный в развлекательной форме, усваивается куда лучше, чем в скучноназидательной, – с апломбом опытной телезрительницы разномастных шоу заверила я Гарнага. – Никакого урона твоей божественной чести не произошло. Напротив, люди теперь еще лет сто будут вспоминать, как Гарнаг Клементарию, проигнорировавшему его волю, накостылял и невиновного спас. О Ланце заботу явил!
– Гарнаг? – Бровь божества выгнулась. – А не магева Оса?
– Что магева? Кто из людей видел, чтобы я чего творила? Никто! Ну нахамила разок Клементарию, тоже мне подвиг, а дальше все чудеса да глас, вещающий божью волю, без всякого магевского участия вершились, – находчиво отбоярилась от небожителя. – Никому о своей роли в этой свистопляске я была сообщать не намерена. Мое женское тщеславие отступило перед соображениями целесообразности. Невыгодная это штука – слава! Тебето хорошо, не хочешь молитву – не слушаешь, лик свой страждущим не являешь. А бедной магеве, коль народ решит, что она благодетельница, во всем виноватая, куда деваться? Только в бега пускаться, иначе досуха выжмут, требуя эффектного волшебства, что короли, что простой народ. Поэтому ты, Гарнаг, идеальное прикрытие для бедной, беспомощной, безобидной девушки.
– Беспомощной, говоришь? – громогласно расхохотался бог, звонко хлопнув себя ладонями по обнаженным бедрам. – Видел я, какая ты беспомощная, магева.
– Ага, и безобидная, кто меня обидит, дня не проживет, – радостно ответила я (глядя на улыбку бога, против воли хотелось улыбаться самой!). – И вообще, хватит вредничать! Тебе ведь все понравилось, а малость не в духах ты только потому, что сам так развлекаться не додумался.
– Мне так развлекаться, магева, по рангу не положено, это только тебе, служительница, можно все, что правильным сердцем считаешь. У меня свои рамки имеются, – посерьезнев, промолвил бог. – Но ты права, мне понравилось. Может, всетаки передумаешь и, пока не призвали тебя по всем правилам, мне временную присягу дашь? – Гарнаг вновь включил на полную мощь сногсшибательное обаяние, лучезарный взор и сияющую улыбку. Убийственное для падких на мужскую красоту девиц зрелище.