Рыжий дьявол
Шрифт:
Затем наступили мрачные дни. Указом государя Михаила Романова северные моря были „закрыты" для иностранцев… И богатый город пришел в запустение. Начались пожары, голод, мор. Население разбрелось. Некоторые двинулись вверх по Оби, а большинство людей — дальше на восток, к Енисею.
Среди многих причин, обусловивших движение масс к востоку, была также и общая вера в то, что пресловутые сокровища тайно увезены самоедскими шаманами вниз по Туруханке — западному притоку Енисея… И, стало быть, искать их отныне надо на берегах великой этой реки!
Первым крупным поселением на Енисее был Туруханский острог — его называли поначалу Новой Мангазеей. Затем
Острог этот вскоре стал оплотом местной колонизации. А затем превратился в административный центр Енисейской губернии.
Славе молодого губернского города немало способствовало развитие пушного промысла. В енисейской тайге были обнаружены великолепные, редкостной породы, черные соболя. [29] Тогда же возник и герб города с изображением этого зверя. И „мягкое золото" отсюда стало поступать преимущественно в царскую казну.
Но подлинного расцвета достиг этот город после того, как в его окрестностях нашли настоящее золото — чистейшее, первосортное, так называемое червонное. И в масштабах поистине сказочных, небывалых…
29
В Сибири и на Дальнем Востоке такой соболь называется „казак".
С невероятной быстротою стали возникать тогда таежные прииски и шахты. Началась золотая лихорадка. Вскоре она охватила Якутию и Дальний Восток. Но первенство по-прежнему оставалось за Енисейском.
Достаточно сказать, что в 1860 году с приисков Енисейского промышленного округа поступило 16,126 пудов золота, что составляло 67,7 процента всей сибирской золотодобычи. Впоследствии она поднялась до 89,5 процента. Но это в период самого разгара… А началось все, конечно, скромней и гораздо раньше.
Изо всех золотых лихорадок, потрясших цивилизованный мир (калифорнийская, австралийская, клондайкская), сибирская — наименее известная и, пожалуй, самая ранняя. Если, например, золото на Клондайке впервые было обнаружено в 1896 году, то в Восточной Сибири его понемногу начали добывать еще в конце двадцатых годов. А первые заявки на участки в Енисейской губернии были сделаны в 1832 году. И вот именно эта дата и считается началом массовой золотодобычи.
Началось все вроде бы совершенно случайно… По преданию, какая-то женщина, домашняя хозяйка, однажды стала потрошить гуся и вдруг увидела в его зобу золотой самородок!
Так, конечно, тоже могло быть. Но вообще-то истинные причины лежали здесь гораздо глубже. Дело решил вовсе не случай, отнюдь. Золото в Сибири искали давно и упорно и всюду. Сначала люди шли по следам легенды. Потом стали приглядываться к земле. И оказалось, что здешняя земля как бы вся насквозь пропитана драгоценным металлом.
Древний золотой мираж отражал, как выяснилось, вполне реальную суть.
Ну а что же знаменитая Золотая Баба? Как же распорядилось время с самой этой легендой?
Она, сколь это ни удивительно, уцелела, осталась жива! И время от времени в тайге появлялись люди, продолжающие искать таинственные сокровища… И последние упоминания о них относятся к периоду революции 1917 года и гражданской войны.
И новая жизнь похоронила старые сказки.
Похоронила, впрочем, не сразу… Именно тогда, во время гражданской войны, объявился некий партизанский отряд, прошедший с огнем и мечом по всему Лукоморью. Отряд этот был странный; он сражался с белыми и с красными. Лозунг его был: „Советы — без коммунистов!" Но, судя по всему, интересовала партизан вовсе не политика. Они разыскивали Золотую Бабу. Причем вели себя жестоко, безжалостно — жгли, пытали, пролили реки крови… Но ничего не нашли. И непонятно куда сгинули, оставив по себе страшную намять.
Я бродил по Енисейску и с любопытством приглядывался к нему. Здесь повсюду виднелись следы былого богатства. В небольшом захолустном городке, затерянном в приполярной тайге, стояло пять больших каменных церквей и около десятка мелких, деревянных. Возле одной из них в северной части города помещался дом, где я жил. Между прочим, в том же самом районе располагались когда-то знаменитые китайские притоны! Там курили опиум и там же производилась тайная перекупка золота. [30]
30
Добыча золота в старой российской империи всегда находилась под государственным контролем и облагалась значительным налогом. Поэтому тайная перекупка являлась, по сути, беспошлинной торговлей и была основой черного рынка.
Контрабандные тропы, по которым шли теперь посланцы Ваньки Жида и мадам Вонг, были, как я узнал, старые, испытанные, надежные… Но вернемся к истории самого города. В гораздо большей степени, чем Божии храмы, истинное лицо Енисейска определяли такие вот притоны и прочие злачные места.
На территории города, протянувшегося на восемь километров, находилось более трехсот кабаков! Половина из них были одновременно борделями. Причем сюда во множестве наведывались курочки из Москвы, Питера, Одессы. И даже из восточной Европы — из Варшавы и Бухареста.
Сохранились архивы старой городской Управы, в частности — книги регистрации проституток. Так вот, иностранные курочки официально отмечались как „остановившиеся в городе проездом". И это „проездом" выглядело самым смешным, ибо куда же было им дальше-то проезжать? Дальше ведь лежал Полярный круг, а за ним — Северный полюс!
Разгул здесь когда-то царил дикий, безудержный. За игорными столами просаживались колоссальные суммы. В борделях по желанию клиентов шампанским и коньяком замывались полы… Вырвавшиеся из глухой тайги старатели как могли отводили душу в отчаянных попойках, дебошах, шумных скандалах. Существовала определенная такса, по которой, скажем, за поломанную мебель полагалось платить пятьдесят — семьдесят граммов золотого песка, а за битье стенных зеркал — не менее ста. Можно было также позабавиться и с официантом — например, вылить ему суп за воротник. Или же заголить попку у какой-нибудь курочки и вымазать ее горчицей… Но это стоило дороже — от двухсот до трехсот пятидесяти граммов. Погуляв таким образом пару месяцев, старатели затем возвращались в тайгу — обнищавшие, разбитые, отравленные спиртом. И опять на долгий срок впрягались в работу: долбили камень, спускались в сырые штольни… И все повторялось сначала. Жизнь большинства из них шла по замкнутому кругу, вырваться из которого они не могли. И может быть, отчетливое чувство безнадежности и несбывшиеся мечты — все это как раз и порождало бешеный их разгул, нередко оканчивавшийся кровью…