Рыжий кот в темной комнате
Шрифт:
Соня вернулась в зал, где висела картина, и задумалась.
Почему именно сегодня Луций послал ее в ту кладовку, где она обнаружила окно? Неужели он догадывается о ее планах и хочет помочь их осуществить? Да нет, не может быть, это совершенный бред, полная бессмыслица!
Ладно, об этом она подумает на досуге. Сейчас перед ней стоит более насущная задача – подменить картину, а для этого нужно дождаться, когда все уйдут из музея…
Вдруг так же беззвучно, как прошлый раз, на пороге зала возник старый экскурсовод.
– Вера Анатольевна, – проговорил он озабоченно, – мне нужно отлучиться на час-другой, мне понадобились кое-какие инструменты для реставрации. Вы останетесь в музее одна.
– Как – одна? – удивленно переспросила девушка. – А Марфа Матвеевна?
– Марфа Матвеевна ушла, у нее заболела племянница.
Старик исчез так же незаметно, как появился.
Соня стояла в растерянности посреди зала.
Все складывалось как нельзя лучше – и это вызывало у нее смутное беспокойство. Луций как будто специально подыгрывает ей, создает удобные условия для подмены картины.
Сначала показал комнату с окошком, через которое она сможет передать картину за пределы музея, потом оставляет ее здесь одну, чтобы ей никто не помешал…
Это было странно, это было подозрительно. Кроме того, в глубине души Соне вовсе не хотелось исполнять волю того человека, в глубине души она надеялась, что ей что-нибудь помешает, что она не сумеет подменить картину по не зависящим от нее обстоятельствам.
Теперь такой надежды не оставалось.
Она должна довести дело до конца, ведь в ее руках мамина жизнь…
Соня обошла помещения музея, убедилась, что осталась одна, и вернулась в зал, где висела злополучная картина.
Подойдя к ней, невольно застыла, в очередной раз поразившись кошмарной фантазии художника.
Все эти порождения тьмы, все эти чудовища и жуткие монстры, казалось, смотрели на нее с жадным и злобным любопытством, ждали, что она будет делать.
Соня протянула руки, сняла картину со стены, поскорее повернула к себе изнанкой, чтобы не видеть изображенных на ней чудовищ, не видеть картины адских мучений.
Внезапно, как минувшим утром, ей показалось, что она чувствует спиной чей-то пристальный взгляд.
Соня резко обернулась.
В первое мгновение ей показалось, что на нее пристально, насмешливо смотрит Луций Ферапонтович. На какую-то долю секунды она вообразила, что старик заманил ее в ловушку и теперь вернулся, чтобы поймать с поличным и наказать ее за предательство.
Но уже в следующую секунду девушка поняла, что на нее смотрит не живой человек, а портрет графа Калиостро.
Она перевела дыхание, повернулась спиной к портрету, положила картину лицевой стороной на свободный стол, взяла заранее приготовленную отвертку и отогнула гвоздики, которые крепили подрамник с картиной к раме.
Вынув картину из рамы, спрятала ее в холщовый мешок. На ее место вставила копию, которую накануне получила от того человека. При этом она удивилась тому, как тщательно он подготовил эту копию – дерево подрамника казалось таким же старым, как на настоящей картине, холст был выцветшим и потемневшим от времени, как будто ему было пятьсот лет, как оригиналу.
Соня загнула гвоздики, как прежде, закрепив подрамник с подделкой в раме, и повесила картину на прежнее место.
После этого отступила на шаг.
С виду все было как прежде, копия казалась неотличимой от оригинала. Картина излучала прежнее ощущение ужаса и страдания.
И в этот самый момент ее мобильный телефон зазвонил.
Еще не услышав голос, даже не взглянув на дисплей телефона, Соня поняла, что ей звонит тот человек. Она поднесла телефон к уху и услышала знакомый голос.
– Вы не забыли, что сегодня должны сделать для меня? – проговорил он сухо, без всяких эмоций.
– Я все сделала, – ответила Соня. – Картина у меня.
– Очень хорошо. – Сухой голос по-прежнему не выражал никаких эмоций, в нем не было даже удовлетворения. – Вы передадите мне картину, как условились…
– Нет, – перебила его девушка. – Выносить ее через главный вход слишком опасно…
– Как-нибудь разберетесь! Иначе – вы помните, что может случиться с вашей матерью.
– Я все помню. Но я нашла более удобный и безопасный способ. Вы подойдете в нужное время к задней стороне института, найдете подвальное окно. Я подам из него знак, чтобы вы не ошиблись, а потом передам через окно картину.
– Хорошо, – проговорил мужчина после недолгого раздумья. – Только за картиной приду не я сам. За ней придут мои люди. Когда?
– Как можно скорее! – решительно сказала Соня. – Пока в музее никого нету.
– Через час!
Она хотела еще что-то сказать, но из трубки уже доносились сигналы отбоя. Тогда Соня спрятала мобильник, завернула картину в заранее приготовленный холст и отнесла в кладовку, к тому самому окну. Перед тем как уйти, она еще раз проверила шпингалет, убедилась, что окно открывается.
Едва она успела вернуться в главный зал музея, как там появился Луций Ферапонтович. Он взглянул на девушку тем же странным взглядом, потом пристально посмотрел на картину.
Сердце в груди у Сони тревожно забилось. Неужели он заметил подмену?
– За время моего отсутствия никто не приходил? – спросил старик рассеянно.
– Нет, никого не было.
– Можете пойти перекусить, я тут побуду.
– Нет, у меня есть еще кое-какие дела. И вообще я сегодня на диете, – соврала Соня.