Рыжий Орм
Шрифт:
И впредь между ними царила тесная дружба.
В последний день было решено, что до следующего тинга должен сохраняться мир между всеми землями. На том и закончился тинг у камня Крака, и многие посчитали, что похвастаться особенно нечем, так как они не видели ни одного славного поединка на этом тинге.
Брат Виллибальд отправился в лагерь жителей Веренда, чтобы отыскать там магистра и проститься с ним. Но его уже увела с собой старуха Катла. Орм хотел, чтобы Токе погостил у него, но тот должен был вернуться к своим торговым делам. И они условились, что каждый год теперь будут приезжать друг к другу и поддерживать дружеские отношения.
Все разъехались по домам. Орм ехал и радовался, что наконец-то разделался с магистром и со своим врагом Эстеном из Эрестада. Когда настало Рождество, в Овсянку приехали погостить Токе со своей андалусской женой Мирах. И все разговоры Орма с Токе составили лишь малую часть того, что было переговорено между Ильвой и Мирах.
Когда приблизилась весна, жена Раппа Торгунн родила мальчика. Рапп был очень рад этому, но когда подсчитал месяцы, то заподозрил неладное. Сроки совпадали как раз с тем днем, когда магистр читал свои молитвы над больной коленкой Торгунн. Все домочадцы нахваливали новорожденного и удивлялись сходству сына и отца. Рапп было утешился этим, но все равно не мог унять тревогу. Он во всем доверял только Орму и потому отправился к нему, чтобы попросить взглянуть на малыша и сказать, похож ли он на своего отца. Орм пришел к нему и внимательно посмотрел на мальчика. Потом он сказал:
— Конечно, есть большая разница, и это сразу же видно: у ребенка-то два глаза, а у тебя — один. Но на это тебе жаловаться не надо, ты ведь вначале тоже был с двумя глазами. А в остальном могу сказать, что не видел большего сходства между отцом и сыном, чем между вами обоими.
На том Рапп и успокоился и не мог нарадоваться на своего сыночка. Он пожелал, чтобы брат Виллибальд нарек его именем Альмансур при крещении. Однако тот отказался называть мальчика языческим именем, и порешили, что мальчика назовут Ормом. Сам Орм был его крестным отцом.
А через четырнадцать дней после Торгунн Ильва родила своего второго сына. Он был темноволосым и смуглым. Кричал мало, и только смотрел на всех серьезными глазами. И когда ему было протянуто острие меча, он слизнул с него гораздо усерднее, чем Харальд сын Орма в свое время. Все были единодушны в том, что родился будущий воин, и они оказались правы. Ильва утверждала, что мальчик напоминает ей Золотого Харальда, племянника короля Харальда, ибо этого рослого викинга она видела, когда была ребенком. Но Оса поспорила с ней и заявила, что их малыш больше похож на Свейна Крысиный Нос, который был таким же смуглым. Однако его не хотели назвать ни Свейном, ни Харальдом. И сошлись в итоге на том, что Орм нарек его именем Свартхёвди. Во время крещения мальчик вел себя тихо и серьезно, укусив брата Виллибальда за палец. Он рос любимчиком у своих родителей и сделался со временем самым знаменитым из всех воинов в этих приграничных землях. И долго потом у короля Кнута Могучего, повелителя Дании и Англии, не было известнее хёвдинга, чем королевский родич, Свартхёвди сын Орма.
ЧАСТЬ 2
БОЛГАРСКОЕ ЗОЛОТО
Глава 1
О конце мира и о том, как подрастали дети Орма
Наступило время, когда мир должен был погибнуть. Орму исполнилось тридцать пять лет, а Ильве — двадцать восемь. Христос, по вере христиан, должен был в этот год, тысячный после своего Рождества на земле, явиться с неба во всей своей славе, чтобы судить живых и мертвых и поместить одних в рай, а других — в ад. Орм так часто слышал об этом от брата Виллибальда, что уже привык к этой мысли. Ильва же никогда не была до конца уверена в том, что действительно верит в это. Но Оса радовалась всей душой, что она сможет присутствовать при этом еще живой, в праздничном наряде, а не восставать из мертвых в погребальном облачении.
Однако Орма тревожили две вещи. Во-первых, Токе по-прежнему отказывался креститься. В последний свой приезд к нему Орм серьезно уговаривал его креститься, перечисляя ему все преимущества, которые скоро уже станут явными для каждого христианина. Но Токе продолжал упорствовать и лишь посмеивался над словами Орма.
— Да, в царствии небесном будет скучно по вечерам» если с нами не будет Токе, — не раз говорил Орм Ильве. — Я лишился многих славных воинов, которые никогда не попадут на небо: Крок и Альмансур, Стюрбьерн и Улоф Летняя Птичка, и еще много добрых людей. Там будем пребывать только мы сами, да наши дети, да Оса и брат Виллибальд с Раппом, и наша прислуга. Конечно, с нами будут еще епископ Поппон и твой отец, король Харальд, и это уже хорошо. Но лучше было бы, чтобы и Токе был с нами. Это все его жена мешает ему.
— Пусть будет так, как они сами захотят, — сказала Ильва. — Все может быть как раз совсем иначе, чем ты думаешь. Может, Бог не торопится пока погубить этот мир: ведь Ему стоило таких трудов сотворить его. Брат Виллибальд говорит, что у нас вырастут крылья. А меня просто смех разбирает, как только я представляю его с крылышками, или тебя и Раппа. Я не хочу никаких крыльев, и потом, мне хочется оставить себе свое ожерелье, но брат Виллибальд говорит, что вряд ли мне это удастся. Так что мне не особенно нравится то, что нас ожидает, и сперва мне хотелось бы увидеть это своими глазами, а потом уж поверить в это.
Другой печалью Орма был урожай. Ему надо было знать, в какое именно время года ожидается Христос, но об этом брат Виллибальд ничего не знал. Орм все сомневался, стоит ли вообще сеять, если урожай уже не понадобится, даже в случае его созревания до пришествия Христова. Но вскоре ему удалось развеять свои сомнения.
С самого начала этого года все молодые женщины-христианки сделались необычайно любвеобильными. Они плохо представляли себе, как будет обстоять дело с любовными утехами на небе, и потому стремились наверстать упущенное, пока еще было время. Земной мир казался им лучшим из миров. Незамужние девицы стали шаловливыми и без конца бегали за мужчинами. И даже в замужних женщинах была заметна перемена, хотя они чинно держались только своих мужей. Иное поведение казалось им предосудительным, тем более что суд Божий был уже близко. Так что большинство женщин в Овсянке к весне этого года все как одна забеременели. И когда Орм увидел, что то же самое ожидает и Ильву, и Торгунн, да и других тоже, он почувствовал облегчение и распорядился, чтобы сев шел как обычно.
— Дети ведь не рождаются на небесах, — объяснил он. — Они должны обязательно родиться на земле. Но женщины наши разродятся только к началу следующего года. Значит, выходит, что слуги Божий подсчитали неправильно, а может, и сам Христос изменил свои планы. Но теперь у меня есть верная примета, когда ожидать Его пришествия: через девять месяцев после того, как женщины перестанут беременеть. Тогда мы и будем готовиться к этому, но не раньше.
Брату Виллибальду сказать было нечего. Время шло своим чередом, и священник сам уже начал сомневаться в сроках. Может быть, говорил он, Христос действительно изменил свое намерение, потому что слишком уж много еще на земле грешников, которым не проповедано Евангелие.
В ту осень в края близ границы пришло много чужестранцев с востока. Все они были воинами, и на них были видны рубцы от оружия, а некоторые просто шли с кровоточащими ранами. Их было одиннадцать, и они толпой переходили от двора к двору, прося о подаянии и ночлеге. Они останавливались в каком-нибудь доме на ночь-две, затем шли дальше. О себе они говорили, что родом из Норвегии и вот возвращаются домой. Но больше они ничего о себе не рассказывали. Люди они были мирные, никому не причиняли зла. И если им отказывали в ночлеге, они безропотно двигались дальше, словно бы это их не смущало.