Ржавчина и соль
Шрифт:
Вспомнив, что он не завтракал, Беккет улыбнулся уже более искренне.
– Не откажусь, – стараясь смотреть на собеседника как можно благодушней, произнес он. – Вы живете неподалеку?
Норман просиял, а потом покачал головой.
– До моего обиталища довольно долго идти. Но я как раз шел в архив. Брал работу на дом, – он потряс папкой. – Надеюсь, пыльные стеллажи с грудами бумаг не помешают вам получать удовольствие от чая?
– Не помешают, – чистосердечно ответил Джим. – Если вы позволите мне в некоторые бумаги заглянуть…
Раньше он никогда не задумывался, почему Книжная
Сначала Беккет даже укорил себя в том, что не интересовался, где находится архив. Но потом оправдался тем, что в те времена, когда Оршен казался ему родным городом, расположение места, куда стекается вся ненужная юному студиозусу информация, его интересовать не могло. Библиотека – другое дело.
Норман усадил его в маленьком закутке, скрытом от глаз посетителей, однако оттуда хорошо просматривались ряды стеллажей со старыми газетными выпусками.
Пытаясь понять, правильно ли он поступает, Джим благодарно принял из рук Нормана чашку чая не самого лучшего качества и сунул в рот маленькое сахарное печенье. Похмелье, кажется, отпустило, однако он чувствовал себя так, будто эти полдня, сожранные измерением Пустых Зеркал, работал носильщиком.
Желудок радостно заворчал, и Джим начал уминать печенье уже смелее. Норман смотрел на него, как на любимого внука, приехавшего на каникулы.
Это упоминание Ника так подействовало? Странно, по рассказам учителя выходило, что будущий архивариус и будущий верховный судья не слишком уж жаловали друг друга. Выпивали вместе, это да, но после той самой драки старались избегать встреч и уж тем более совместных походов в бар.
С другой стороны, Ник давно покинул Оршен, а время способно стереть из памяти многое. Даже причину ссоры, в ходе которой Норману едва не выбили глаз.
Съев третье печенье, Джим решил немного замедлиться. И заодно намекнуть архивариусу, что не против пройтись вдоль стеллажей. Якобы из праздного любопытства, конечно. За то время, что он находится в городе, он вроде бы не привлек к себе внимания, и лучше, чтобы так продолжалось как можно дольше. Он и так едва не влип сегодня с этой лавкой. Интересно, почему никто, кроме него и того наркомана, который рассказал о Норе, не замечает нарочитого сотрудничества проститутки и священника? Они ведь не таятся. Не скрываются.
Но никто их не видит.
«А точнее – не замечает», – внезапно понял Джим.
Надо узнать, как они это делают. А еще Беккета сильно занимал Клайд.
Он был учеником Смотрящего, был связан с тем делом. Может, попробовать найти упоминание Клайда Мура в газетах?
– Вы не против, если я пороюсь в старых выпусках? – непринужденно отставляя чашку, поинтересовался Джим у устроившегося рядом Нормана.
Он просто кивнул.
Получив добро, Беккет вышел из закутка, убедился, что посетителей в архиве нет, и якобы бесцельно двинулся вдоль стеллажей, отсчитывая года. Свернув между рядов, он так же непринужденно и как будто без особого интереса начал открывать то одну широкую папку, то другую, пока не нашел выпуски из интересующего его периода.
А ведь там писали и про Виктора Беккета… а потом и про самоубийство матери Джима…
Уже не настолько уверенный в своих силах, Джим схватил папку и потащил ее к столу. Сам не зная, что ищет, начал просматривать выпуск за выпуском, стараясь выделять только те заголовки, где речь шла о людях, наделенных магическим даром.
«В окрестностях Ромашкового переулка усилился запах ржавчины. Представитель магической общины отказывается от комментариев».
А когда-то было иначе? Может, он зря проигнорировал те слова Норы? Но Джим действительно не помнит, был ли запах ржавчины в столице таким же сильным, как в Оршене! Что хотела узнать Нора? Неужели Оршен чем-то отличается от других городов? Например, недобросовестными магами…
«Скандал в кабаре “Робкий десяток”! Найдено тело Смотрящего в Пустые Зеркала!»
Джим хмыкнул. Считалось, что магам чужды низменные желания. Поэтому существовали заведения типа дома удовольствий госпожи Палетты, где обслуживали исключительно наделенных даром.
«Оракулы объявили о выплеске в Купели Познания. Стоит ли нам ждать рождения великого ученого или это всего лишь оправдание соляному осадку, покрывшему дома на Хрустальной улице?»
Ржавчина и соль. Соль и ржавчина. Почему они преследуют Джима? Раньше он не обращал внимания ни на запах, похожий на кровь, что поселился в трущобах Оршена, ни на соляной налет после очередного выплеска Купели.
Норе нравится запах ржавчины.
Клайд любит соленый кофе.
Джим сердито перевернул страницу, и тут его глаза наткнулись на очередной заголовок.
«Смотрящие прощаются со своим братом».
Он бы не обратил внимания на дежурные излияния о том, как опасна работа Смотрящего в Пустые Зеркала, перемежаемые с детскими сказками, если бы его взгляд не зацепился за знакомое имя.
Клайд Мур.
Джиму внезапно стало плохо, но похмелье, давно оставившее его, не имело к этому никакого отношения.
Если верить газетной статье, Клайд Мур погиб в ходе пьяной перестрелки в кабаре «Робкий десяток». Через три дня после смерти матери Джима… И ему было двадцать лет.
Беккет несколько раз перечитал короткую заметку в тщетных попытках объяснить происходящее хотя бы самому себе. Не получалось. Может, священник солгал и он не имеет никакого отношения к делу, ради которого Джим прибыл в Оршен?
Пожалуй, упоминание о гибели Клайда не так уж и сильно потрясло Джима. Он даже оценил находчивость будущего проповедника, ушедшего из-под удара таким образом. А вот возраст…
Клайду Муру сейчас должно быть тридцать лет. Он ненамного старше Джима и Норы. Вот только выглядит он лет на тридцать старше, чем должен.
Устав ломать голову над этой загадкой, Джим с сожалением закрыл подшивку и отнес папку на место. Когда он встретил Нормана, ему показалось, что Пустые Зеркала не стали ждать до завтра и выполнили его желание, подарив зацепку.
Он ошибался.
Если он за что-то и зацепился, то только за Клайда.
Поблагодарив архивариуса за чай и печенье, Джим пообещал, что зайдет еще, и покинул обитель старых газет и дневников.