Шрифт:
Часть 1
РжавчинаАлександр Баренберг
Copyright 2015 Alexander Barenberg
Вместо эпиграфа:
И стал Моисей в воротах стана и сказал:
кто Господень, — ко мне!
И собрались к нему все сыны Левиины.
И он сказал им: так говорит Господь Бог Израилев:
возложите
пройдите по стану от ворот до ворот и обратно,
и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего,
каждый ближнего своего, у которого меч железный, египетский.
Ибо проклял Господь металл сей, вместе с поклонившимися Тельцу.
Исход. 32:26-28
Иисус, возгласив громким голосом, сказал:
Отче! в руки Твои предаю дух Мой.
И, сие сказав, испустил дух. Тут же железные
гвозди, которыми Он был прибит, рассыпались
ржавыми хлопьями. Солдаты в испуге бросили
свои копья, наконечники коих также чудесным
образом во мгновенье покрылись ржавчиной, дав
обет не прикасаться более к кровоточащему металлу.
И весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя
происходившее, возвращался, бия себя в грудь,
восхваляя праведника и повторяя обет.
Евангелие от Луки. 23:46-48
И Мы создали железо, причиняющее людям
страшные муки во время войны и приносящее
неверным пользу и в мирное время. Ведь они
используют его в ремёслах в своих интересах и
на пользу в своей жизни. Всё это - для того,
чтобы Аллах выявил, кто помогает Его религии
и поддерживает Его посланников, а кто готов
использовать презренное железо ради облегчения
своей жизни.
Коран 57:25
Глубинные корни столь единодушного запрета
на использование железа во всех трех монотеистических
религиях следует искать, по нашему мнению, в
древних традициях кочевых семитских племен, не
владевших секретом выделки данного металла, в
отличие от египтян, хеттов, ассирийцев и прочих
сильных и враждебных кочевникам народов.
Железо, "портящееся", будучи оставленным без
ухода, в данном контексте олицетворяло в их
глазах силу "чуждых", враждебных богов,
трансформировавшуюся с переходом к монотеизму
в образ Дьявола. И лишь в христианстве этот запрет
был привязан именно к ржавчине, а не к собственно
железу.
Отрывок из запрещенного еретического трактата. Бомбейский университет, начало 19-го века.
Апрель 1896 года, Оксфорд, Британская империя
Иссине-черная ворона прохаживалась по красному кирпичному ограждению открытой галереи и, довольно ворча, подставляла выглянувшему из-за туч солнышку то один, то другой бок. Генри Хинниган, опиравшийся локтями о ту же самую кирпичную кладку (а ведь еще недавно здесь торчали фигурные, бронзового литья перила, о которых напоминала лишь ровная линия дыр, заполненных дождевой водой...) в паре футов от упомянутой птицы, подумал вдруг, что они с вороной сейчас весьма похожи. Оба черные - у Генри, на самом деле, были темно-рыжие волосы, но на фоне бледного веснушчатого лица, "украшенного" кривоватым некрасивым носом, они казались почти такими же черными, как и вороньи перья. Оба только что неплохо перекусили (молодой ученый - купленным в буфете колледжа хлебом с ветчиной, а птица – остатками его трапезы), и оба теперь нежатся в теплых лучах светила. В апреле такие деньки выдаются нечасто, все больше пасмурно и мокро, наружу не выглянешь.
Вот только ворона может наслаждаться хорошей погодой сколько ей вздумается, а ему минут через десять придется возвращаться в освещенное тусклыми газовыми лампами нутро лаборатории. Хотя... Он же теперь сам себе хозяин, может, плюнуть сегодня на работу, пойти прогуляться по набережной Темзы, раз выдалась такая прекрасная погода? Все равно во время прогулки он не сможет отрешиться от размышлений о плане предстоящих исследований, так какая разница где именно это делать? Не дамочек же, выряженных по последней моде и праздно шатающихся по торговым улочкам ввиду отсутствия дождя разглядывать, в самом деле? Хотя.., почему бы и действительно не поразглядывать дамочек? Сейчас, слава Богу, не строгие времена Чарльза Первого, отца нынешнего короля, многие леди стали позволять себе такие наряды, за которые раньше поплатились бы вечным отлучением от общества...
Однако мечтам молодого человека сегодня сбыться было не суждено. От фантазий о волнительных вырезах дамских платьев его отвлекли чьи-то торопливые шаги:
– Генри, вот ты где!
– изрядно запыхавшийся юноша остановился в дверях, выходящих на галерею.
– Наконец-то нашел!
– Чего тебе, Питер?
– Генри, наслаждавшийся солнечным днем и свежим воздухом, свободным от гари, валящей обычно в холодное время года из отопительных труб, категорически не желал отрываться от приятного занятия.
– Что-то случилось в лаборатории?