Ржавые земли
Шрифт:
Что-то зашуршало, потянулось с влажным скрипом по полу. Шведе оглянулся, он успел заметить, как нечто серое прытко исчезло за углом. Точно крысиный хвост мелькнул.
Трутень захрипел; одним движением выдернул винтовку из рук опешившего Коросты, развернулся рывком, вцепился в сапог матроса когтями. Подтянулся ближе, щелкнул зубами и впился в бедро.
Короста заверещал, обхватил обеими руками лысую голову «старика». Кожа чужепланетника была влажной, собиралась упругими складками и выскальзывала из пальцев. Шведе ругнулся и кинулся на помощь. Зубы
– Убери руки!! – пытался докричаться до Коросты председатель. Тот выгибался от боли и орал в потолок. Шведе уже вынул револьвер и пытался приставить дуло к маленькому, остренькому уху трутня. – Руки!.. Пальцы ведь отстрелю, болван!
Шведе спустил курок. Трутень вздрогнул всем телом (вернее, тем, что от него осталось), выдохнул носом пороховой дым и намертво стиснул зубы.
Короста повалился на спину. На секунду умолк, а затем захныкал, сильно кривя рот.
– Убери это от меня! Рудик!! – орал он, извиваясь на полу. – Он мне, падла, кость грызет! Кость грызет!!!
Председатель смешался. Было непонятно, где кровь Коросты, а где – «старика». Этому матросу больше никогда не взобраться по вантам…
– Прости, братишка… – буркнул Шведе. И следующим выстрелом разнес Коросте голову.
7
Хозяин сейчас убьет его. Рудин прочитал это в синих, лишенных белков глазах; в запахе чужепланетника, ставшим еще кислее и резче. В повороте плеч, в напряжении мышц обтянутой мокрым рукавом конечности.
– Но… постой! – Рудин сделал еще шаг вперед. Далеко! Слишком далеко от него эта нелепая биологическая конструкция. Далеко, даже для пониженной гравитации Марса. Он не допрыгнет, чудовище успеет трижды испепелить его. – Ты ошибаешься! Я точно знаю!
Рудин попытался прислушаться к себе. К сердцебиению, к шуму крови в ушах, к тугому гулу сухожилий и мокрому шепоту перистальтики. В каком уголке его сознания прописался сплав двух чужих личностей? Влияют ли они каким-то образом на его жизнедеятельность? Но хоть каким-нибудь!..
Ничего. Не влияют. К счастью, или – увы! Лишь он сам – его страх, его боль, его сомнения. Он с богомерзкой тварью – наедине. Опять. Как когда-то давно, в пыльной крипте, заселенной тенями прошлого.
– Тебя подставили… – произнес хозяин.
«Кто подставил? – Рудин сделал еще шаг. – Капитан Герман? Ну-ну-ну… Быть такого не может! Куда же он тогда перенес себя из сети, если не в мои нейроны? В никуда? Он самоубийца, что ли? Или же остался внутри системы? Зачем ему меня обманывать? Какой смысл?..»
«Смысл в том, что я стою рядом с чужепланетной сволочью, – ответил он сам себе. – И мне не хватает малого, чтобы дотянуться до нее руками. Совсем чуть-чуть не хватает! Я шел, ничего не боясь. Я полагал, что неуязвим для хозяина и невосприимчив к благодати, поскольку несу в клетках его важную частицу. Мне не хватает какой-то
Рудин краем глаза уловил движение. Что-то ползло, извиваясь, под оплавленными столами, по дымящимся обломкам и осколкам стекла. Ползло проворно и целеустремленно. А потом он понял, что хозяин больше на него не смотрит, что наконечник его оружия повернут в сторону. Что чудище в оба своих человеческих глаза вперилось в приближающегося ползуна.
А дальше… Рудин успел лишь увидеть, как над полом мелькнуло что-то бесформенное, а потом… какие-то серые и мягкие на вид веревки оплели ноги хозяина, поднялись выше, проникли под «шубу».
Чудовище пошатнулось. Его человеческая составляющая хрипло охнула и попыталась стряхнуть с себя «шубу». Но не тут-то было. На мгновение полы «шубы» разошлись, показалась грудь человека и ярко-красные тяжи, уходящие под рубаху. Хозяин оскалился, продемонстрировав поломанные зубы и фиолетовые десны. Он был настолько занят борьбой с самим собой, что, казалось, совсем упустил из виду пришельца из пустоши.
Доктор понял, что настал его «звездный час». Хватанул за рукоять револьвера, развернулся вполоборота, вытягивая руку…
Но выстрелить не успел: чудовище извергло из себя невидимую волну концентрированной благодати.
У Рудина помутилось перед глазами. Тело мгновенно стало горячим и ватным, колени подкосились. Он упал, раскинув руки. На лице появилась блаженная улыбка. Рассудок, измученный самыми разными страхами, не упустил возможности передохнуть, бросив потяжелевшее тело на произвол судьбы.
Так, незаметно для себя, доктор погрузился во мрак беспамятства. Последняя мысль походила, как полагается, на пьяный бред. В голове мелькнуло, что Червь, оказывается, топал через пустошь рядышком, а он и не заподозрил! Знал ли Шершень о бомбе замедленного действия, скрытой внутри его тщедушного тела?
Благодать влекла их так, как влечет стрелку компаса к магнитному полюсу. Марсианская пыль сделала этих людей безликими и похожими друг на друга, словно рыжие муравьи. Они бежали вверх по лестнице, не считая ступеней. Бряцало оружие и гулко топали разношенные сапоги.
Где-то впереди, за бесчисленными пролетами, лилась благодать. Прямо сейчас лилась, впустую, как вода из лопнувшей водопроводной трубы.
Вот и верхняя площадка. Лихо же здесь попировала смерть! Даже на стенах и потолке остались «винные» следы буйной пирушки. Но не было дела рыжим муравьям до еще теплых мертвецов.
Отыскать Ипата! Разделить его святую плоть на лоскутки! Поглотить, растворить, насытиться, пропитываясь благодатью!
Никогда ему не покинуть их, больше никогда. Близок тот миг, когда он сольется со своим племенем в единое целое. Частица благодати останется в каждом из них навсегда. И тогда они избавятся от злой зависимости и заживут, как жили раньше, вновь обретя свободу воли. Аминь!