Ржавый рассвет

Майский День

— Джеральд, Мышь нам ничего не рассказывает!

Я неподдельно восхитился. То есть, он всерьез полагает, что девчонка допрос выдержала, а я вот так возьму и расколюсь? Ну если он искал дурака, то определённо не нашёл.

— Боря, всё уже позади, — попытался я его успокоить.

— Всё только начинается! — возразил он. — Ты выручил нас, и это хорошо, но ты, по сути, отнял у нас дочь. Она уже готова соблюдать верность тебе и никому другому.

Я промолчал. Что да то да, я умею находить нужных людей и пришивать их судьбы к мундиру долга золочёными позументами мотиваций. Виктор мигом разглядел, что может запрячь меня в работу

и не загнать на первой же прямой.

— Джеральд, ты впутал ребёнка в слишком взрослое дело, мы всячески старались вырастить дочь нормальным человеком, а ты разбудил дремлющего в ней монстра.

Я спросил:

— Боря, а кто ты по профессии? Кем-то же работал до того, как Долиш пустил твоё достояние по ветру?

Он замер, словно споткнулся на бегу, но что-то я задел в нём этим вопросом, потому что агрессии в голосе убыло, а добавилось усталости. Он ответил уже спокойно, сбавив взятый поначалу сердитый тон:

— Я учитель. Мы с Грейс содержали небольшую частную школу.

Нечто такое я примерно и предполагал. Знакомые, как видно, отметил интонации.

— Теперь понятно, почему ты такой зануда!

Он моего легкомыслия не принял, упрямо набычился, вновь готовясь отстаивать то, что считал правильным, но моя мысль тоже не зря сквозила в голове по лихим виражам извилин. Не на шутку ушибленный приступом королевской мудрости я тут же принялся просчитывать варианты.

— Послушай, Боря, сядь и не кипятись. Не переживай о Мыши, она взрослее нас обоих и справится там, где мы спасуем. Чем дольше ты таишь шило в мешке, тем больше на ткани прорех. Пытаясь воспитать свою дочь нормальным ребёнком, ты лишаешь её справедливого будущего, потому что признаваемое правилом сейчас уже в ближайшие годы перекочует в разряд ошибки.

— Джеральд, это моя дочь и мне решать, что для неё хорошо и что плохо, пока она не станет взрослой. У тебя есть свои дети, если, конечно, ты не пролетел с усыновлением.

— А вот это было грубо и в корне неправильно. Во-первых, мальчика я себе выцарапал, хотя девочку пришлось отдать родной матери, а во-вторых, твоя дочь вписана в мою судовую роль, так что ответственность за неё несём мы оба.

Он смотрел на меня уже не воинственно, скорее устало, и я подумал: хороший же человек, только потерялся в обстоятельствах, натерпелся страха и пытается в минутном ослеплении лишить своё чадо таланта, чтобы уберечь его жизнь. Это бывает, это пройдёт, нам всем надо немного опомниться и начать не с нуля так с того, на чём остановились.

— Знаешь, Боря, я уже всем с этим надоел и себе первому, но повторю ещё раз, что намерен на свои средства организовать школу для детей, чьи способности мешают им освоиться в нашем мире. Эти маленькие ещё проводники в будущее — самое ценное наше достояние. Я найду людей, что выпростают их таланты из неверия и робости, внушённой обществом, но мне понадобятся и здравомыслящие педагоги, готовые привить подопечным навыки обычных людей. Пойдёте вместе с Грейс работать в это заведение? Мышь сможет нормально учиться, а заодно станет вашим консультантом.

Сразу он не согласился, но я знал, что уломаю. Семья получит приют и покой, сможет честно разобраться, как всем троим жить дальше. Прагматичная Грейс поможет осуществить эти планы, и дело понемногу двинется.

Я улыбнулся: ещё не вступил в должность, а проекты по преобразованию планеты уже теснились в сознании. Здорово меня зацепило, да и правильно: не следовало долгие

годы прозябать в тиши — не моё это было занятие.

Выгнав Бориса, я запер дверь, снял с себя всю одежду и наконец-то нырнул в горячую воду. Зажмурился, застонал от удовольствия. Среди бед и забот не следовало забывать себя, всегда помнить о главном. Как ты к переменам, так и они к тебе. Вампиру проще человека закоснеть в прошлом, бороться с собственной инерцией приходится на всём протяжении лет. В этой гонке выживают те, кто готов смотреть на шаг вперёд, даже если и не умеет предвидеть.

Всё меняется, вчерашние великие истины сегодня становятся прописями, а люди выбирают себе короля, готового работать не жалея сил, а не только мирно дремать на троне. Если они не против, то и я не стану возражать. Возьмусь за дело и постараюсь проветрить планету от вековой пыли. Осторожно, конечно, без ураганов. Иногда полезен свежий ветер, раздувающий все паруса, а иногда томный штиль. Справлюсь. Мои тёмные крылья ещё ни разу меня не подводили.

Вспомнив прозвище, я вернулся к фамилии, не к буквам на бумаге, а ко всем спесивым предкам, что ругались в своих гробах и замках, когда на пышном родовом древе распустился аленький цветочек вампиризма. Как их доставала моя инакость, с какой злобой объявляли меня позором славного клана. Как часто плевали в мою сторону бессильными, но весьма изобретательными проклятьями.

Если честно, я не помнил, потому что не особо прислушивался. Выжил без них и дальше выживать собирался, не укусил даже никого в ответ и вовсе не потому, что близкая по ДНК кровь стала бы поперёк горла. Другие пили и не жаловались, а я не питал интереса к самой идее мести. Я и прозвище себе выбрал вовсе не затем, чтобы попинать фамильную гордость. Звучит красиво — что ещё надо?

Помнится, когда тогдашний король пожаловал мне титул, я ещё подумал, что каким бы ни был, а шагнул дальше всех Тенебрис-Алисов. Сколь бы не гордился древностью наш род, громких званий в нём не водилось. Теперь, поднявшись на вершину аристократической горушки, я смело мог сказать, как почившим предкам, так и живым потомкам: хватит плеваться и браниться, господа, учитесь уже завидовать, а то сменю фамилию и заявлю, что знать вас не знаю.

Борису, перед тем как выставить его из каюты, я сказал, что в целом очень ему благодарен и никогда не забуду оказанных услуг, а чтобы другие тоже помнили славные дела и времена, возьму и напишу книжку о своих приключениях. Назову её «Ржавый рассвет».

— Почему не «Свежий ветер»? — спросил он. — Так ведь называется твой любимый корабль.

— Он и дальше будет бороздить великие просторы, хватит ему славы, я хочу воскресить в памяти доблесть врага.

— А разве рейдер назывался так? — спросил педантичный Борис, глядя на меня довольно сурово. — Я читал в сети…

— Да! — перебил я. — Прозвище мы сами придумали. Имя его было «Алый рассвет», но это уже чересчур много чести.

Вспомнив недавний разговор, я усмехнулся. Люди поступили умно, выбрав себе короля с приличным капиталом, изрядным флотом, да ещё и хорошо налаженной обратной связью в башке. Суровый опыт приватира научил меня рыть, но не зарываться, хватать, но не перехлёстывать в жадности, рассчитывать и при этом полагаться на интуицию. В сущности, все эти века я тренировался для нынешней должности, а значит, пришло время её занять, потому я привёл себя в порядок, влез в свежий мундир и отправился за своей короной.