Ржавый рассвет
Шрифт:
— Ничего, всё хорошо, — прошептал я, зная, что она услышит мой голос, поскольку мы уже сошлись плечом к плечу в виртуальном поле и разлучиться не могли. — Просто будь рядом, подбадривай меня, давай, если надо, пинка. Мы победим, сомнений быть не может. Я не проиграл ни одного сражения!
Потому что, как очень умный приватир, никогда не ввязывался в то, что могло прийтись мне не по зубам, но вслух это говорить не следовало, особенно сейчас: прозвучало бы непедагогично. Многие считают, что боевой дух и холодный расчёт — это разные вещи, но я вам скажу: они не правы, они просто не умеют считать.
Атака. Справа.
Сотня огней слилась в моей башке в одну систему, и я едва держался в поле внимания, с трудом ухитряясь видеть всё сразу, а потом Виола подставила плечо, и её тихие, робкие пока посылы добавили мне отваги и присутствия духа. Ну и свободы воли — тоже. Вдвоём мы обрели новую силу.
Наши корабли, их корабли. Когда страдал от чужого огня кто-то из моей Кратной Бури, я ощущал физическую боль, прошивавшую беспомощно раскинутое в кресле тело. Я дрался за них потому, что они отчасти были мной. Бортовые компьютеры не успевали просчитать варианты, опаздывали и врали, мы с Виолой опережали их. Свои и чужие. На самом острие судьбы. Не всегда наш прогноз был безупречен, но число побед на фоне редких ошибок всё росло и росло.
Я видел, как отпадают, валясь беспомощно кто куда корабли королевского флота, противников становится меньше, а наша задача — проще. Мы с Виолой черпали свежий с пылу-жару опыт и уходили в будущее всё дальше и дальше. Приватиры побеждали и лишь идиот мог продолжать сражение, но чужой командир не сдавался, решив, как видно, погибнуть в этом бою.
Я ничего не имел против, но его стремление тащить за собой остальных мне не нравилось. Хочешь дохнуть — делай это в одиночку. Команды не виноваты, что начальник у них дурак. Король виноват, но с него мы тоже скоро спросим.
— Виола! — простонал я. — Прозрей его. Я не вижу!
— Сейчас! — откликнулась умная девочка.
Она погрузилась в свою задачу, а я подхватил огненный мир единственно на свои плечи. Показалось тяжко, но только на миг. Я уверено вёл сражение, когда вновь почувствовал нешуточный испуг моей напарницы. Совсем не детский. До отвращения взрослый.
— Что?
— Он не отдаст приказ.
Плачущий голос едва не вырвал меня из тенет сражения. Показалось, что самое важное сейчас — успокоить девочку, которую я привлёк к мерзкому кровавому делу. Она увидела нечто, тяжким грузом ложившееся на её ещё такое маленькое и некрепкое сердечко. Я был обязан биться сам, а не впутывать ребёнка. Хотя…
— Виола! — позвал я, а потом проскочил, на миг отвернувшись от мелькающих в пространстве кораблей, по уже проложенной в будущее дорожке, увидел гремящий финал, всё понял и тотчас отдал приказ:
— Флагман уничтожить! В пыль!
Я говорил на нашем языке и Мышь не могла понять моих слов, но она прозрела результат, и я ощутил, как съёжилась отважная воительница в большом не по размеру рабочем кресле, сразу став особенно маленькой.
Вероятно, упрямец, командовавший чужим флотом, уже достал моих ребят сверх меры, потому что приказ начали исполнять едва не раньше, чем я его отдал. В пыль так в пыль. Грянули разом сотни орудий. Треснула пошла волнами защита, сыпалась энергетическая броня, да так, что эсминец влезший в драку больших фрегатов отнесло прочь как листик.
Мои корабли сделали разворот кувырком, как в регулярных частях не учат и синхронным ударом разнесли огромную посудину врага в мелкие дребезги.
Осколки разлетелись, неслышно сгорая на границах экранов, заполыхали взрывами ближние рубежи, а потом битва превратилась в избиение.
То ли моральный дух королевского флота оказался слишком сильно подпорчен гибелью флагмана, то ли отпустил другой страх, но противник начал массово сдаваться сам. Я понял умом и почувствовал сердцем, что мы справились.
Расслабляться не следовало, могли ещё ждать сюрпризы и подвохи, но ребята один за другим уволакивали пленные суда в тыловую ударную зону, рабочее пространство пустело, и я позволил себе глянуть на Виолу в реальном мире.
Она сидела в своём кресле закрыв глаза, дрожала как листик на ветру, и я забыл на миг обо всём, нагнулся, отдал силовой колпак и выдернул девочку, обнял, прижал к себе как там, в горящем доме, погладил по волосам, по спине.
— Всё было правильно! — сказал я. — Ты молодец, да мы размазали один корабль насовсем, вместе с его несчастной командой, но промедли мы, проклятый враг отдал бы приказ на автоматическое уничтожение всех своих судов. Людей погибло бы намного больше, да и наши экипажи могли пострадать. Ты всё сделала правильно, без тебя я бы не справился. Виола, умничка, отдай мне свою боль, я выдержу и не такое.
Она завозилась, отпрянула слегка, чтобы посмотреть мне в лицо.
— У него была эта кнопка и он хотел её нажать, я видела. Это правда могло взорвать все другие корабли?
Процветает ещё кое-где такой идиотизм. Будешь драться до последнего, когда к затылку приставят пушку, сунут бомбу за воротник. Наверняка капитаны знали, что их ждёт вслед за проявленной слабостью.
— Теперь, когда мы в курсе, сможем обезвредить заряды. Впрочем, полагаю, иные командиры и сами справились. Глупо погибать не хочет никто.
— Но почему заложены эти бомбы? За что? Корабли и люди. Они же свои.
Ну и вопросы рисовались у Мыши. Разумные, конечно, но я не знал, как правильно объяснить самые простые понятия, потому что люди навертели вокруг естественных вещей парсеки благостной лжи. Эх, Фиалка. Бедные, если подумать, её родители.
— Потому что приватиров считают чудовищами, которые едят маленьких детей. Вот так!
Я осторожно куснул ткань мундирчика и слегка потряс головой, словно намеревался кровожадно отхватить его часть. Виола фыркнула, не то рыдания пытаясь скрыть, не то смех, а потом ткнулась мордочкой в моё плечо и затихла. Вот и ладно.
Я вернулся к войне, которая шла потихоньку по своим привычным законам. Отдал приказ на обезвреживание всего, что ещё могло взорваться, понаблюдал за тем, как мои капитаны рачительно распоряжаются чужим флотом, улыбнулся про себя и только тогда впустил в наушники большой эфир.
Наша верхняя связь, которую мы поддерживали во время боя, пропускала лишь то, что требовалось для победы, а сейчас на меня хлынуло всё дерьмо из прорванной нами канализации. Я поспешно снизил до минимального уровень звука, чтобы не травмировать ненароком психику припавшего ко мне ребёнка. Мне хватало едва слышного шёпота.