С блокнотом по Корее. Версия 2.0
Шрифт:
Но вот пора выходить. Темно. Казалось, что автобус остановился посередине поля. Куда идти? Студенты нашей группы, родом из здешних мест, заранее изучившие маршрут, немного растерялись, не зная, куда двигаться дальше. К счастью, нам навстречу вышел уже ожидавший нас заместитель старосты деревни и повел за собой по проселочной дороге, прятавшейся в стороне от шоссе. Вскоре показалась и сама деревня. Из-за темноты о ее размерах судить было трудно. Провожатый довел нас до небольшого двухэтажного кирпичного здания, оштукатуренного и покрашенного белой краской. В нем располагалась контора деревенской администрации, а также нечто вроде клуба. На втором этаже здания имелись помещения для гостей и кухня. Там нам предстояло
Пришли пятеро стариков – все в простой одежде европейского покроя, но с корейским привкусом: одежда была сшита из легких светлых тканей, свободная и без каких-либо намеков на моду. В помещении открыли окна, в комнату врывался свежий ветер с моря, расположенного где-то за холмами. Начался долгий и немного скучноватый разговор.
…Сейчас в деревне живут в основном представители рода Ви . Всего 124 двора. Раньше было больше, 180 дворов, и молодые были. А теперь, как и во всех деревнях, остались только старики. Самому молодому человеку – 47 лет. И, скорее всего, в ближайшем будущем пустующих домов станет еще больше.
Да, нравы сейчас не те, что прежде. Вот была тут недалеко в окрестностях небольшая каменная пагода. Строили дорогу и решили пагоду поставить в другое место. А на время, до принятия решения, сложили каменные блоки на складе. Пока думали, кто-то пагоду украл. Заявили в полицию. Да что толку? Разве найдешь?
А еще в деревне очень интересные лягушки живут. Когда кто-нибудь заходит в деревню, то лягушки молчат. А когда человек выходит, то начинают громко квакать. Так было раньше. Так оно и теперь…
И врывается в окна свежий морской ветер. И течет мерно разговор. Но в беседе самое активное участие принимают лишь профессора. Студенты тихо сидят в самом дальнем углу комнаты и ни о чем не спрашивают. Такое ощущение, что фольклорная экспедиция организована не для студентов, а для профессоров. Совсем не то, что экспедиция чхонанского кампуса университета Тангук, когда всю основную исследовательскую работу выполняли студенты. Наверное, все дело в целях двух экспедиций: одно дело собирать народные песни и изучать диалекты, и совсем другое – искать новые литературные и исторические памятники, написанные на малопонятном студентам древнекитайском языке.
Пока я так сидел и размышлял, пришел, наконец, староста села – загорелый сухощавый старик с узким лицом, господин Ви Бонхван. Оказалось, что, несмотря на весь свой деревенский облик, в свое время он окончил университет Чосон, отделение родной словесности. Однако создавалось такое впечатление, что староста учился в какой-то традиционной школе конфуцианского толка, уж слишком консервативными были его взгляды. Например, он очень резко относился к современному, чересчур активному употреблению слова «папа» – аппа : «Когда ребенку три-четыре года, и он называет отца “папа”, “папочка”, – это нормально. Но в более старшем возрасте отца нужно называть почтительно – абочжи (). А сейчас и большие лбы, обращаясь к отцу, все также зовут его “папочка”. И даже некоторые жены позволяют себе называть так отцов своих мужей. И это совсем недопустимо! А тут еще новая мода появилась. Называют старших соучеников по школе или университету “старшим братом” хён (). И даже девушки позволяют себе такое обращение! Ну как же такое возможно!»
Спросили Ви Бонхвана, а чем же он занимается, живя в деревне, ведь не сельским же хозяйством? Как ни как, высшее образование есть.
Он ответил, что переводит с древнекитайского на современный корейский язык старые корейские книги, связанные
Кстати, подобные школы делятся на две категории. Одна – уже известная читателю частная школа совон. Вторая – средневековое государственное учебное заведение хянгё (), что можно условно перевести как «деревенская школа». В обоих типах учебных заведений есть храмы предков садан (). Однако если в совоне эти храмы поставлены в честь реальных исторических личностей, живших в данной местности или как-то связанных с ней, то в хянгё храмы воздвигаются в честь Конфуция или его учеников.
Таким образом, разговор перешел на храмы предков садан, которыми я особо интересовался, и поэтому мне было позволено задать несколько вопросов:
– Каково должно быть положение рук при совершении поклонов в храме предков? – спросил я, уточняя уже известное мне.
– При совершении поклонов перед живыми предками правая рука должна лежать поверх левой. Совершая поклоны умершим в храме предков, надо держать левую руку поверх правой. Однако для женщин – порядок противоположный.
– А как нужно двигаться, поднимаясь в храм предков?
– Когда входишь в храм, правая нога идет вперед, а левая приставляется к ней. Когда выходишь – левая нога идет вперед, а правая приставляется. Но каждый род, а то и отдельные большие семьи могут иметь свои собственные правила совершения церемоний – Ка каре (). Поэтому что-то может и отличаться.
Далее разговор продолжили профессора. В частности, профессор Хван Пхэган спросил, не занимаются ли жители деревни переводами буддийской классической литературы (также с древнекитайского на современный корейский язык). На это Ви Бонхван ответил:
– Нет, просто времени на все не хватает.
Пока шел длительный, более чем два с половиной часа, разговор со старейшинами деревни, я внимательно наблюдал за поведением студентов. Они все это время практически не участвовали в разговоре. Только сидели и слушали. Некоторые откровенно скучали. Однако никто из них даже не двинулся с места ни для отдыха, ни для перемены обстановки. В помещении находились старшие, занятые серьезным делом. И без их команды никто не имел права уйти. Вот вам и современная Южная Корея с американизированной молодежью! Кто бы что ни говорил, будто нравы в Корее изменились, – это не так! Лишь Сеул как некий суперцентр, государство в государстве, может в некоторых отдельных случаях позволить своим жителям, особенно молодым, забыть традиционные общественные отношения. При этом всякий раз, когда любой кореец, независимо от возраста, выходит за пределы субкультуры Сеула, все традиционные особенности национального характера проявляют себя сполна.
Кстати, за все время экспедиции курящие студенты ни разу не курили днем, в присутствии преподавателей, а делали это только поздно ночью, когда никто из профессоров не мог их увидеть.
И уж если говорить о современных корейских повседневных ритуалах, то хочется отметить еще один, который ни разу не нарушался за всю мою историю пребывания в Корее, как Южной, так и Северной: если в коридоре стоят двое, то обходить их можно только за спиной, но никак не перед говорящими, пусть даже для этого придется попросить человека отодвинуться от стены.