С блокнотом по Корее. Версия 2.0
Шрифт:
Впечатление от визита было более чем странное. Однако литературные начинания хозяина дома у меня почему-то не вызывали сочувствия. Профессор Юн тем не менее подробно записал личные данные хозяина, чтобы затем сообщить о нем в университет. Мне он объяснил, что в Корее интересуются такими деревенскими самородками, и иногда даже помогают им.
За обедом Ли Хынсок рассказал, что деревня отличается тем, что всякая женщина, выходящая замуж за местного мужчину, обязательно рожает мальчиков. И это – большое достоинство деревни.
Действительно, для Кореи с ее культом предков до сих пор очень и очень важно иметь в семье именно мальчика. Церемонии поклонения духам предков может совершать только мужчина. Родословная
После обеда, угощая кофе, хозяин сообщил, что все жители этой деревни очень любят кофе и, когда уходят в поле на работы, обязательно берут с собой термос с этим напитком.
А надо сказать, что на юго-западе Кореи до сих пор встречаются селения, где невозможно купить ни кофе, ни кока-колу по той простой причине, что жители их просто-напросто не пьют.
Итак, обед закончен, сделана фотография на прощанье, и хозяин на своем грузовичке везет нас до окружного центра Токсан, откуда мы на рейсовом автобусе продолжаем путь в уездный центр Чинчхон. Экспедиция практически закончена. Сегодня вечером еще предстоит общий торжественный ужин, где студенты должны будут отчитаться о проделанной работе. Завтра все вместе, все восемьдесят человек экспедиции, будут тренироваться в снятии копий с надписей на каменных стелах. Но это будет завтра.
А сегодня до семи часов вечера свободное время. В семь все должны собраться в том же ресторане у «штабной» гостиницы, в котором проходил первый обед фольклорной экспедиции.
Время летит быстро. Вот и семь вечера. Однако на столах есть нечто, отличающее ужин сегодня от обеда 21 июня. Это – корейская 25-градусная водка сочжу.
Студенты отчитываются как-то скомканно, не показывая и трети проделанной работы. Еще мало опыта. Однако все выступления сопровождаются теплыми аплодисментами. Произносит заключительную речь начальник экспедиции профессор Ю. Приступаем к ужину. Я, естественно, сижу за столом с профессорами. Едим, пьем, а потом начинается нечто неожиданное. К столу профессоров подходят студенты, каждый с бутылочкой в руках, наливают своим преподавателям по рюмочке, громко называют свое имя и курс и предлагают выпить. Я в недоумении. Сидящий рядом со мной профессор Юн объясняет:
– Дело в том, что во время учебного процесса отношения между студентами и преподавателями очень официальные. К тому же у профессоров нет возможности как-то ближе познакомиться со студентами. И это у них, студентов, единственный шанс представиться, как-то запомниться тем, кто будет их учить, принимать экзамены.
Постепенно столы пустеют. Кто-то уходит раньше, кто-то еще произносит последние тосты. Наконец студенты подходят к преподавателям и предлагают за их студенческий счет сходить в салон караоке – норэбан, попеть, еще выпить немного. Профессора соглашаются, и каждый идет в то звено, с которым проводил экспедицию. Я с профессором Юном – соответственно в 6-е звено.
Корейские салоны караоке везде одинаковы: и в Сеуле, и в самой отдаленной провинции. Узкая лестница на второй или третий этаж невысокого здания, в котором может находиться еще ряд заведений досуга. При входе – узенький холл со стойкой и видеоаппаратурой, откуда хозяин управляет всем салоном. За холлом – коридор со множеством дверей в небольшие комнаты, оклеенные обоями темных тонов. Видеосистема с программой заказа песен в каждой. У стен – диваны и стулья. Посередине – стол, где лежит список песен. Два микрофона.
Обычно перед тем, как зайти в комнату караоке, клиент заранее оплачивает время нахождения в салоне: полчаса, час или более. Курить и распивать спиртные напитки в таких заведениях запрещено, но иногда хозяин на свой страх и риск разрешает употребление спиртного, что грозит ему закрытием заведения в случае, если он попадется полиции. После того как песня заказана,
День четвертый, 24 июня 1995 года.
Последний день экспедиции выдался каким-то формальным и не столь интересным, как предыдущие. Я проснулся в 7.30 и, памятуя недовольство мною профессоров в первый день ночлега, быстро собрался. Завтракали в том же ресторане, специализировавшемся на похлебке из морепродуктов хэчжангук, что и во второе утро поездки. После завтрака без каких-либо происшествий все участники экспедиции сели в автобусы и отправились в южную часть уезда Чинчхон к конфуцианскому храму Сонганса, где студенты должны были практиковаться в снятии копии с каменной стелы.
Для меня это было очень интересно. Сразу вспомнились таинственные белые иероглифы на черном фоне – так выглядит отпечаток-копия, снятая с твердой поверхности. Подобная есть и в секторе Дальнего Востока Института востоковедения [12] в Санкт-Петербурге. Я знал, что знаменитый китаевед академик В. М. Алексеев делал такие копии в Китае почти столетие тому назад, но не слышал, чтобы кто-либо из отечественных корееведов имел подобный опыт. К тому же теперь это стало делать гораздо сложнее. Все исторически ценные стелы находятся на государственном учете. Производство каждой копии в какой-то степени негативно отражается на состоянии памятника. Поэтому, прежде чем приступать к копированию старинных надписей, высеченных на камне, нужно получить официальное разрешение. А при выдаче разрешения власти смотрят на то, действительно ли вы настолько квалифицированны, чтобы сделать копию хорошо, не повредив памятник.
12
В настоящее время – Институт восточных рукописей РАН.
Зачем делают такие копии? Во-первых, читать текст, написанный на древнекитайском языке, бывшем официальным языком делопроизводства в Корее вплоть до конца XIX века, удобнее сидя дома, нежели находясь где-нибудь в сопках. Во-вторых, иероглифы часто плохо различимы, сливаются с фоном, в особенности на очень старых стелах. На копии надпись выглядит намного четче.
Итак, приехав на место, студенты вышли из автобуса и дружно принялись за дело. Кто-то пошел за водой, кто-то принес лестницу. Сначала стали мыть стелу, поставленную в честь известного поэта и конфуцианского ученого ХVIII века Чон Сонгана. Одновременно студентки, разложив на земле газету, стали готовить тушь. Далее чистый памятник смочили водой и наложили сверху особую корейскую бумагу для снятия копий, кисточками «приклеили» ее с помощью той же воды. Затем стали особыми щетками вбивать бумагу в камень, так, чтобы проступили иероглифы. Закончив эту работу, особыми валиками-мешочками с чумизой внутри, смоченными в туши, стали равномерно проходиться по всей поверхности памятника так, чтобы образовывался черный фон и белые иероглифы в выемках.