С блокнотом по Корее. Версия 2.0
Шрифт:
– Три тысячи вон.
– Три тысячи? – переспросила она, слегка повышая тон, удивленная дороговизной работы.
– Восемь! Восемь тысяч! – грубо отрезал раздраженный старик.
– Вы что? Не может быть! Какие восемь тысяч? За что? За пару резиновых набоек?
– Не нравится, забирай! Не знаешь, какое сейчас время. Везде так! Нет денег, нечего было сдавать в ремонт! – не унимался старик.
Расстроенная женщина, приехавшая в город N издалека, поспешила позвать на помощь мать, которая жила поблизости и хорошо знала жителей округи. Мать пришла, посмотрела на
– Не надо поднимать шума из-за этого. Оставь…
Сапожник и его жена молча приняли деньги.
Прогуливаясь вечером по улицам небольшого по площади квартала Пхангё, что в пригороде Сеула, городе Соннам, обратил внимание на то, что практически все прохожие – это молодые люди и девушки (женщины), на вид в возрасте до 35 лет.
Обнаружив это, вспомнил научно-фантастический фильм с сюжетом о том, что в далеком будущем людям не разрешат стариться и их будут заставлять умирать молодыми.
Конечно же, ничего подобного в современном южнокорейском «городке» Пхангё образца 2018 года нет. Дело в том, то здесь располагается новая южнокорейская Технологическая долина (Techno Valley), где находятся штаб-квартиры главных южнокорейских софт-компаний, таких как «Хангыльгва кхомпхютхо» (Hangul and Computer), разработчика самой популярной программы ввода текста, и многих других. В подобных компаниях в подавляющем большинстве работают молодые люди, поэтому-то и на улицах Пхангё почти все прохожие, за редким-редким исключением, – это молодежь.
4. Экспедиция в уезд Чинчху 21–24 июня 1995 года
Все началось с телефонного звонка профессора факультета родной словесности университета Тангук доктора Хван Пхэгана (1929–2009). Я сидел на полу своей полуподвальной комнаты частного дома, где снимал комнату. Свет из узкого окошка под потолком, которое находилось чуть выше уровня земли, слабо освещал комнату, где кроме металлического стеллажа для книг да маленького круглого корейского столика, за которым можно было сидеть, лишь находясь на полу и скрестив ноги, ничего не было. Одежда висела на алюминиевой штанге, протянутой между стен. Дружеский голос профессора развеял пессимизм моего жилья, за которое приходилось платить $350 в месяц:
– Господин Курбанов, не хотите ли поехать с нашими студентами в небольшую фольклорную экспедицию? Четыре дня. Для нас это тоже большое событие. Студенты и профессора ездят не более одного раза в год. Конечно, условия жизни не такие удобные, как в Сеуле, но, думаю, для вас это будет уникальный опыт. Я и сам очень хочу поехать, да дела не позволяют. Так – как?
– Конечно, с большим удовольствием, – ответил я, с легкой иронией подумав насчет условий жизни и вспомнив, как мне приходится спотыкаться по ночам, выходя по нужде в туалет, расположенный на улице.
– Тогда договоримся так. Автобус из Сеула в город Чхонан, где находится второй кампус нашего университета, выезжает в восемь утра. Это будет наш университетский автобус. Встретимся
– Большое спасибо. Для меня это действительно редкая возможность. Очень признателен вам. А сколько это будет стоить?
– Студенты вносят плату за участие в таких экспедициях, но для вас все будет бесплатно. Я договорился.
– Огромное спасибо! До свидания.
– До встречи.
День первый, 21 июня 1995 года.
Поднявшись в 5.20 утра и завершив все необходимые приготовления, к 7.40 я подъехал на станцию метро, где договорился встретиться с профессором Хван Пхэганом. Он меня ждал, очевидно придя заранее. Тепло поздоровались.
Он спросил по-русски:
– Как дела?
– Хорошо, – ответил я.
На этом наш русский диалог закончился. Но я искренне обрадовался этому приветствию, так как найти в Корее человека, не только знающего русский, но и активно следящего за нашей гуманитарной наукой, довольно сложно.
Профессор Хван проводил меня до университетского автобуса, ожидавшего пассажиров у перекрестка. Автобус был не очень нов, но с работающим кондиционером, обещавшим временный отдых от тридцатиградусной жары и невыносимой влажности. Профессор представил меня кому-то из коллег, разговор с которым у меня так и не заладился: уж слишком молодо я выгляжу для того, чтобы быть университетским преподавателем и доктором (так называют в Корее российских кандидатов наук). Потом профессор Хван долго стоял на жаре, не спадавшей и ранним утром, и ждал, пока автобус не отправился, помахав на прощание рукой.
Через час монотонной езды по скоростному шоссе показался Чхонанский кампус университета Тангук: городок из четырех-пятиэтажных зданий, облицованных красной кирпичной плиткой. Преподаватель, которому меня поручил профессор Хван, провел по этажам пустого в эти дни каникул здания факультета родной словесности. Цементные полы, крашеные стены, голые доски для объявлений.
Наконец дверь деканата открыли, и туда стали собираться студенты и ассистенты профессоров. Корейский ассистент – не тот, что российский. Как правило, это совсем молодой человек или девушка до 30 лет, занятый более технической, нежели преподавательской работой.
Итак, меня провели в деканат, представили присутствующим. Студенты угостили баночкой сока. Сок был принесен для всех находившихся в помещении. Вскоре пришел и профессор, молодой по корейским меркам, лет 37. С ним мне предстояло провести всю поездку. Его звали Юн Чжупхиль. Необычайно высокого для корейца роста, хорошего телосложения, в летних сафари, кроссовках, короткой рубашке в полоску и с уже немодной в Корее сумочкой на ремне. В руках он держал панаму с полями из джинсовки. Сначала профессор Юн повел меня представить начальнику экспедиции, декану факультета Ю Минъёну. Разговор с деканом получился очень коротким и совершенно формальным. Со мной он вел себя чуть свысока. И только имя моего поручителя, профессора Хван Пхэгана, спасало от отношения ко мне как к обыкновенному студенту.