С блокнотом по Корее. Версия 2.0
Шрифт:
Ближе к шести вечера профессор Юн сообщил мне, что сегодня мы заночуем в гостинице, и поэтому нам нужно поехать в уездный центр Чинчхон. Пройдя пару километров по узкой бетонированной дороге, вышли на автобусную остановку. На невысоком деревянном помосте, покрытом линолеумом (некий уличный аналог корейского традиционного пола, на котором сидят), или – проводя параллели с нашей культурой – скамейке для ожидания, сидели трое весьма подвыпивших корейцев, на вид лет 60. Профессор Юн спросил у них направление на город Чинчхон. Один из ожидавших, думая, что я американец, стал грубо приставать, спрашивая, кто я, откуда, сколько лет, а потом вдруг стал говорить, что воевал во Вьетнаме. Интонации его были не из приятных. Юн объяснил, что я русский, научный работник и преподаватель.
Вскоре доехали до «штабной» гостиницы «Ногвончжан», поднялись в номер, отведенный для профессоров: теплый пол, естественно выключенный на лето, шкаф, подставка для телевизора. В углу сложены подстилки, одеяла, подушки. Туалет с ванной – совмещенные.
Через некоторое время собрались профессора, возглавлявшие остальные звенья экспедиции. Как мне объяснили, по традиции принято в первый день экспедиции всем профессорам ходить в ресторан и отмечать окончание семестра.
И вдруг в нашу комнату № 308 постучался и вошел полный кореец средних лет, одетый совсем неофициально. В руках у него были документы о… количестве студентов, аспирантов, ассистентов, преподавателей, участвующих в экспедиции, со сведениями о местах их проживания во время пребывания в уезде. Он попросил дать более точную информацию о количестве юношей и девушек для отчета в местное полицейское управление. При этом чиновник неудачно пошутил: мол, давай больше девушек, чтобы выдать их замуж в деревне. В ответ представитель университета очень удивился тому, что необходимы какие-то уточнения, так как все данные были отосланы в полицейское управление за десять дней до начала экспедиции.
К восьми вечера были приготовлены машины для профессоров, одной из которых управлял сотрудник университетского издательства, выпускник факультета родной словесности, приехавший специально для похода в ресторан. Отправились куда-то километров за двадцать в ресторан, специализировавшийся на приготовлении китайского карася, которого вылавливали тут же в озере. Само озеро поразило обилием неподвижно разбросанных плотов с палатками – числом около 30. Это корейский любительский способ ловли рыбы.
Ресторан представлял собой несколько домов традиционного типа с черепичными крышами. Внутри стены оклеены пожелтевшими от старости светлыми обоями. Никаких особых украшений, и лишь одинокие вентиляторы, прикрепленные на стенах, лениво разгоняли тяжелый влажный воздух. Было довольно скучно.
Профессора в очередной раз напомнили мне корейскую традицию потребления алкоголя, смысл которой заключается в установлении более тесных дружеских отношений с сидящим за столом, согласно которой пить нужно обязательно нечетное количество рюмок. Кроме того, никто не наливает себе водку сам. Это должен делать кто-либо из сидящих рядом – лучше, если младший по возрасту. Вдобавок есть еще и особая церемония обмена рюмками. Так, инициатор обмена, как правило старший или равный по положению, дает противоположной стороне свою рюмку, сам наливает в нее водку. Угощаемый обязательно должен выпить до дна и возвратить ее инициатору церемонии, налив, в свою очередь, ему. Однако если тот, кому наливают, значительно младше по возрасту и ниже по положению, то он должен лишь пригубить рюмку и сделать это, чуть отвернувшись в сторону. Таким образом, двое становятся ближе друг к другу, между ними устанавливаются особые отношения. Следует отметить, что это сугубо мужская традиция, и я никогда не видел, чтобы такой обмен рюмками происходил между мужчиной и женщиной.
Около одиннадцати вечера мы вернулись в гостиницу. Там профессоров ожидали несколько студенток старшего курса, в обязанности которых входило «сидеть на телефонах» и отвечать за сохранность вещей.
Я же отправился к ближайшему телефону-автомату, чтобы позвонить в другой город. Номер у абонента был постоянно занят, и мне пришлось около получаса бродить по пустынным в это время улицам, ожидая возможности соединения.
Наконец, дозвонившись, направился к гостинице и не успел пройти и десяти шагов, как нарвался на профессора Юна, который наугад пошел искать потерявшегося иностранного гостя.
День
Я проснулся в 7.40 и с удивлением обнаружил, что в номере уже никого не было. Старался как можно быстрее собраться, но зашедшие за мной профессора с трудом сдерживались, чтобы не сказать что-нибудь по поводу моей медлительности. Завтракать пошли в ресторан неподалеку. Ели похлебку из морепродуктов хэчжангук и рис. Надо сказать, что традиционно корейцы завтракают по утрам довольно плотно, и завтрак по нашим меркам мало отличается от обеда. Кофе пришлось пить из кофейного автомата на улице.
Примерно в девять утра вместе с профессором Юном мы приехали в деревню Чунбан, где студенты нашего 6-го звена еще только завтракали. Их внешний вид немного смутил меня: на юношах были чистые футболки или рубашки, а девушки к тому же поменяли и джинсы на шорты, комбинезоны или брюки из легкой материи. Иными словами, как принято в хороших домах, все переоделись. И только я остался во вчерашней рубашке. Новое время – новые традиции.
Поначалу отправились в ближайшее селение Мэсан, зашли в первый попавшийся двор. Там была бабушка лет 80, ходившая, как и все корейские старушки этого возраста, полусогнутая, не в состоянии распрямить спину, что объяснимо. В традиционном корейском доме нет стульев, все сидят на полу. И долгое сидение на полу как раз и приводит к такой фатальной фиксации положения спины.
Итак, это была первая попытка опроса на улице, не очень удачная. Бабушка много рассказывала о жизни в старину, но спеть песни от начала до конца так и не смогла. Студенты сидели на траве перед крыльцом дома, построенного в европейском стиле, но имеющего традиционные обогреваемые полы. Я же спрятался за их спины, чтобы не разрушить своим длинноносым и светловолосым видом чужака хрупкую атмосферу диалога.
Затем по грунтовой дорожке, ведущей мимо рисовых полей вдоль подножия холма, отправились к небольшому буддийскому храму Соннимса, визит в который обещал быть интересным. Говорили, что с ним связаны какие-то легенды. По дороге у одного из селений я увидел колодец: бетонный цилиндр на бетонной площадке, прикрытый наполовину деревянной крышкой прямоугольной формы. На нем лежал уже высохший корейский хлебец тток, который был приготовлен для совершения церемонии кормления местных духов – коса. Надо сказать, что такая церемония очень популярна в Корее, и жива не только в деревнях, но и в Сеуле, и не только среди простого населения, но распространена также в крупных фирмах. Цель ее – обеспечить успех в новых начинаниях. Профессор Юн объяснил мне, что если после совершения коса хлебец, использовавшийся там, положить на колодец и подождать несколько дней, то он приобретает особенные целительные силы. Однако об этом хлебце почему-то забыли, и теперь его можно было просто выкинуть.
Пройдя еще немного, увидели слева от дороги небольшую постройку, которая, судя по конструкции и богатой росписи на стенах, служила храмом. Рядом находились два одноэтажных дома традиционного типа, выкрашенные в желтый цвет. На стене одного из них висела каллиграфическая надпись, изображавшая иероглиф «Будда», – это хозяйственно-административные постройки монастыря. Мы направились прямо туда и объяснили цель своего визита. Там оказались всего один монах и женщина лет 50, занимавшаяся хозяйством. Монах рассказал нам следующее:
– Храм Соннимса был основан примерно сорок-пятьдесят лет тому назад. Прямо перед въездом в храм есть дом. Был он здесь и тогда. Сейчас там живет женщина лет шестидесяти пяти. Ее зовут Пак Кёнсун. Ее свекор, можно сказать, и был первооткрывателем изваяния Будды, что находится внутри храма. Как-то свекор стал разгребать землю у холма недалеко от своего дома и случайно обнаружил там каменное изваяние Будды, вырубленное в скале. После этого местность прозвали «Долиной Будды». Затем основали и сам храм: изваяние Будды прикрыли с трех сторон деревянным строением и построили административные здания.