С царского плеча
Шрифт:
— Настя, вернись к нам! — воскликнула Кира. — Мы сидим тут уже час или даже больше! Сколько еще можно? Старик сам назначил это время, он нас ждет. Так чего он выпендривается?
Назареи выглядели возмущенными точно так же, как и Настя.
— Не богохульствуй, нечестивица! — произнес один из них.
И снова голос был не тот. Кира слышала голоса уже четырех назареев, но ни один из них не был похож на голос того мужчины, чей разговор они с Лесей подслушали сегодня после обеда. Кто же он? Кире почему-то
— Ладно, так мы разговаривать не можем. Зайдите к вашему святому отцу, спросите, что нам делать? Да и народ на улице уже притомился ждать. Слышите вы, истуканы?
Назареи переглянулись друг с другом. На их лицах читалась растерянность. Но войти в помещение, где находился святой отец, они не решались.
— Давайте, давайте, — подталкивала их Кира. — Не бойтесь.
Нет, все бесполезно.
— Тогда я сама!
И подскочив к двери, Кира толкнула ее прежде, чем назареи оттащили ее назад. И все же поступок девушки имел важные последствия. Все поняли, что дверь в личные покои старца закрыта изнутри. А между тем отец Лешки на все призывы к нему не откликался. И постепенно возмущение уступило место беспокойству.
— Что-то тут не так, — произнес Лисица. — Он не может не слышать, какую мы тут катавасию подняли. Что же он не отвечает?
— Вдруг с ним что-то не в порядке? — вторила ему Леся. — Все-таки человек уже преклонного возраста. Сколько ему там? Восемьдесят пять? Всякое могло случиться с человеком в его годы.
Эти слова нашли наконец отклик в сердцах назареев. Теперь они тоже проявили первые признаки волнения. Это выражалось в том, что они начали переглядываться между собой куда чаще. Но сами ребята никогда не приняли бы самостоятельного решения, это было ясно всем. И Кира потребовала:
— Зовите, кто у вас тут главный после святого отца?! Зовите его сюда!
Один из назареев остался возле двери, а второй поспешно убежал. Назад он вернулся минут через десять в сопровождении невысокого мужчины, коренастого, с окладистой бородой и быстрыми умными глазами.
— Что случилось? — спросил он, почему-то обращаясь к одному Лешке.
— Да вот… сами не знаем. Отец закрылся изнутри и не открывает.
— Хм, — почесал бороду мужчина. — Не открывает?
— И не отвечает!
— Если не отвечает, значит, в молитве, — наставительно произнес мужчина.
— А если нет? Если ему стало плохо? Все-таки возраст у человека солидный.
Глаза вновь прибывшего сверкнули непонятным светом. Похоже, версия о том, что со старцем мог приключиться приступ, показалась ему весьма интересной.
— Нет, надо подождать, — все равно проговорил он после этого.
— Как подождать? — возмутилась Кира. — А если он там умирает за дверью? Вы допустите, чтобы из-за вас умер человек?
— Почему именно из-за меня? — вздрогнул мужчина. — Я-то тут при чем?
— Ну, не из-за вас именно, но из-за вашего решения. Ведь это вы не даете открыть дверь.
— Я не даю? Почему же не даю? Открывайте, пожалуйста. Бог вам судья. Желаете своевольничать, ваше дело. Лешке тому вон не привыкать. И дружков себе под стать раздобыл, тоже своевольничать любите.
— Вы нам зубы не заговаривайте, ключ от двери есть?
— Есть. И он у отца Захария.
— А как же нам попасть в помещение? Другой ход туда имеется?
— Нет.
При этом в голосе мужчины послышалось легкое сомнение, словно он не был уверен до конца в том, о чем говорил. И все же он вновь помотал своей косматой головой и повторил:
— Нет, другого хода нет!
— Окна?
— Окон тоже нет.
— Значит, это единственный вход, через который можно попасть к старцу?
— Да.
Все молча уставились на дверь, которая по-прежнему была заперта и из-за которой не раздавалось ни единого звука. Вывод из ситуации был очевиден. Во всяком случае, для Киры и ее друзей. А вот остальные что-то мешкали.
— Придется ломать дверь, — сказал Лисица. — Другого выбора у нас нет.
Эти его слова привели бородатого в состояние панического ужаса.
— О, нет! Ломать дверь в доме Божьем! Это богохульство!
— Что богохульного в том, чтобы помочь человеку остаться в живых?
— Вы не понимаете! Отца Захария нельзя беспокоить, когда он беседует с Господом!
— Если он даже и беседовал с кем-то, то уже давно прекратил. Мы тут шумим достаточно громко, за дверью нас прекрасно слышно.
На это бородатому было нечего возразить. И все равно инициативу пришлось взять на себя Эдику и Лисице. Местные были до такой степени подавлены и деморализованы происходящим, что решительно ни на что не годились. Они пытались избрать позицию сторонних наблюдателей, но Лисица не позволил им этого сделать.
— Топор тащите.
Топор появился минут через десять. И Лисица начал примеряться, как бы ему вскрыть дверь, причинив наименьший ущерб. Наконец он вставил лезвие в щель и надавил.
— Не могу этого видеть! — скорбно произнес бородатый и действительно отошел в сторонку.
Покуда Лисица ковырялся у двери, Кира подобралась поближе к Лешке и спросила, указывая на бородатого:
— А кто этот тип?
— Отец Порфирий.
— Так, ясно… А кто он?
— Ну, он у нас живет уже лет десять.
— Так недавно и уже стал вторым человеком после твоего отца?
— Может, и не так давно, но отец очень ценит Порфирия за ум и образованность. Отец Порфирий по образованию экономист, у нас он ведет всю бухгалтерию, с налоговой если возникают проблемы, это все тоже к нему.