С царского плеча
Шрифт:
— Одним словом, незаменимый человек.
— Он был полезен отцу и всем нам, — сдержанно отозвался Лешка.
Но Кира его ответу невольно удивилась, уже и «нам» и «нас»? С каких это пор Лешка стал так прочно отождествлять себя с членами общины? Раньше-то он до хрипоты кричал о своей независимости от отца, в том числе и финансовой. А теперь вдруг выяснилось, что отец Порфирий был полезен им «всем», включая, получается, и самого Лешку. Чудные дела тут творятся, поистине чудные.
В этот момент мысли Киры прервало появление еще одного мужчины в одежде
Но спросить ничего не успел, потому что как раз в этот момент раздался резкий звук:
— Кррак!
И следом за этим испуганный голос Леси:
— Сломал! Ты все-таки сломал дверь?
— Тише, тише, все в порядке.
Лисица рукой приоткрыл дверь, показывая, что теперь возможно пройти внутрь.
— Кто пойдет первым?
И взглянув на Лешу, предложил:
— Давай ты, все-таки ты ему сын.
Лешка пожал плечами.
— Не понимаю, какое в данной ситуации это имеет значение. Может пойти кто угодно.
Но пошел все-таки сам.
Пропустив его, все друзья столпились у порога, отчего-то не решаясь зайти внутрь без приглашения. Это место, лишенное окон, было освещено лишь лампадкой, тускло мерцающей в углу. Падающие от нее на стены блики худо-бедно освещали лики святых, но они никак не могли помочь людям в том, чтобы осмотреть всю комнату целиком.
— Нужен свет!
Лисица тут же включил свой смартфон, в котором был такой мощный фонарик, что он моментально осветил всю комнату, залив ее холодным голубоватым светом.
— Отец! — кинулся Лешка к человеку, распростертому на полу. — Что с тобой, папа?
В голосе его слышалось сильное волнение, даже страх. И то, что он назвал грозного старца папой, показывало, насколько напуган Лешка.
Однако фигура оставалась неподвижной. Переодевшийся в свои черные одежды скорби, старец лежал на ковре безответный и тихий. Лешка же едва прикоснулся к телу, как почти тут же поднял на друзей искаженное ужасом лицо.
— Он весь холодный!
И попытавшись поднять тело, он закричал:
— Отец! Отец, вставай!
Но его усилия поднять или как-то растормошить отца остались безрезультатными. Тело отца Захария так и оставалось безжизненным. Лисица, сунув фонарик Кире, тоже поспешил к Лешке на помощь. Увы, все было напрасно. Сделать тут было ничего нельзя. И поднявшись на ноги, Лисица произнес, глядя на остальных:
— Пульса нет, дыхание отсутствует. Он мертв, и умер, если судить по состоянию его тела, уже давно.
— Нет! — воскликнул Лешка в отчаянии. — Не может этого быть!
И упав рядом с отцом, он закричал в голос:
— Он не мог умереть! Не мог! Только не сейчас!
Горе его было велико, а голос достаточно громок, чтобы его услышали и на улице. Собравшаяся перед молельным домом толпа людей, которые пришли сюда в ожидании свершения церемонии очищения, начала волноваться. Шатаясь, Лешка поднял тело отца на руки и прежде, чем его кто-либо успел остановить, двинулся к выходу.
— Люди! — громко возвестил он, выйдя на порог дома. — Наш с вами общий отец умер! Нет с нами больше отца Захария! Он мертв!
Толпа онемела. Люди замерли, не в силах поверить своим ушам и глазам. Но всего лишь мгновение спустя из нее выбежала сравнительно молодая еще женщина, которая в страшном испуге кинулась к Лешке. Следом за ней выбежала девушка, лицом похожая на Лешку, выкрикнув лишь короткое:
— Как?!
— Мама! — сделал шаг навстречу первой женщине Лешка. — Не могу поверить в такое горе! Отец умер!
Женщина не отвечала ему. Она лишь молча смотрела на мертвое тело старца. По ее лицу невозможно было понять, какие именно чувства ее обуревают в этот момент. Шок от услышанного известия для всех был слишком велик, чтобы люди до конца могли бы осознать случившееся.
— Что произошло? — допытывалась между тем у Лешки прыткая девушка, которая, судя по сходству, была его сестрой и держалась с Лешкой куда свободнее остальных. — Алексей, что случилось?
Но Лешка не мог говорить. Слезы текли из его глаз, мешая словам выходить наружу.
— Отец… мой отец…
Он зашатался. И несколько опомнившихся мужчин подбежали к нему, бережно и почтительно приняв из рук сына тело старца. А Лешка, рыдая, упал на грудь своей матери. Теперь, со смертью отца, пали и все его запреты. И ни один голос не посмел возразить что-либо против этих объятий, несмотря на то, что церемония очищения Леши и всех остальных еще не была завершена. Люди, подавленные горем, молча стояли и смотрели на то, что происходило перед молельным домом.
Постепенно толпа начинала понимать, что случилась ужасная катастрофа. Смерть старца, основателя их общины, означала то, что привычная жизнь для них закончилась. Скоро грядут неизбежные перемены. И каковы будут эти перемены, сказать никто не мог. И люди заплакали, и люди завопили. Не только от горя, но и от страха перед ожидающим их будущим.
— Ничего себе, съездили на свадьбу, — прошептала Леся себе под нос. — Вместо праздничного угощенья хлеб и вода, а вместо веселья на пиру мы, похоже, на похороны угодили!
Но оказалось, что самое худшее ждет их всех еще впереди. Лисица, который наконец добился, чтобы ему принесли фонарь помощнее, теперь осматривал комнату. Неожиданно он вновь опустился на колени и прикоснулся к ворсу ковра, которым был застелен центр комнаты. Алый ворс показался ему влажным еще раньше. Заинтересовавшись теперь этим обстоятельством, Лисица, наконец, прикоснулся к ковру.
— Ну да, мокро, — пробормотал он.
Затем он задумчиво потер ставшие внезапно липкими пальцы, лицо его вновь выразило сомнение. Потом он поднес свои пальцы к носу и вздрогнул, окончательно узнав знакомый сладковатый запах крови. Следом за этим Лисица вскочил на ноги и кинулся следом за мужчинами, уносящими тело старца.