С чистого листа

Саймонс Джейк

— Главным образом потому, что РОМ и премьер старые знакомые. Они оба кибуцники, в политике придерживаются одного курса. Премьер знает, что может доверять Моссаду больше, чем Шабаку или любому другому секретному подразделению; для него Моссад как семья родная. И разумеется, он выбрал нас, потому что мы профессионалы. По части убийств.

Наступила тишина. Последнее слово повисло в воздухе, будто газ, во всей своей неприглядности.

— Но меня учили не задавать вопросов. Поэтому я взялся за операцию.

— Вас не волновало, что объектом покушения является израильский министр?

— Конечно, волновало. Но я решил, что он в каком-то смысле вражеский агент.

—

РОМ не приводил вам причин?

— Ни единой. Я узнал о них позднее.

— Понятно.

— Слушайте, к тому моменту мое служебное положение было нестабильным. Я задавал чересчур много сложных вопросов и надеялся, что кони — влиятельные покровители внутри организации — оградят меня от последствий. Но я понимал, что они не смогут защищать меня вечно. У операции «Корица» был приоритет номер один. От таких операций не отказываются. Я знал, что должен провести ее с блеском, если хочу удержаться в организации.

— Как вы думаете, почему РОМ выбрал вас?

— Мои кони так устроили. Я пообещал им, что перестану сомневаться в начальстве, что умру, но не сойду с правильного пути, и они хотели дать мне шанс вернуться в колею.

— О’кей.

— Итак, операция «Корица» началась. К тому времени арабисты Шабака уже внедрились в ячейку террористов-смертников в Газе. Меня и «кидона» подключили к их группе. Согласно плану, мы должны были, под видом террористов ХАМАС, приказать одному из смертников подорвать Рама Шалева, чтобы все выглядело как террористический акт. Это, кстати говоря, устраивало правительство. Каждый раз, когда в Израиле происходит террористическое нападение, общественное мнение резко склоняется вправо. Самое оно, когда выборы на носу.

— Вам известна личность «кидона»? — спросил Джонсон.

— Нет, — холодно ответил Юзи. — Такого засекреченного подразделения, как «кидоны», нет больше нигде в мире. Да, я встречался с ним несколько раз, чтобы обсудить операцию. Но он всегда называл себя Ка-двадцать, и никак иначе.

Юзи раскурил следующую сигарету. Сквозь дым, который струился изо рта и застилал глаза, мир казался нереальным, мистическим.

— Все шло гладко. Оперативник Шабака установил контакт с потенциальным смертником, и мы организовали встречу в Газе. Я выступал в качестве авторитетного террориста ХАМАС, который прибыл, чтобы лично поручить палестинцу секретную миссию. Тот был молодым пареньком, не старше шестнадцати; его родителей убили во время операции «Литой свинец». Звали его Надим Сам Каакур. Худой, жилистый парнишка, он только и ждал команды «фас». Мозги ему промыли — капитально промыли. Точно кто-то вынул все, что было у него внутри, и наполнил его… не знаю… каким-то газом.

— Газом?

— Вдохнул в него что-то. Не знаю. Как бы там ни было, мы сказали парню, что Рам Шалев был одним из главных идеологов операции «Литой свинец» и что он планирует новое нападение на народ Газы. Этой информации хватило с головой. Паренек согласился без колебаний. Мы выдержали неделю, потом назначили вторую встречу. Надим все так же рвался в бой, даже больше прежнего. Мы снабдили его «поясом смертника» и проинструктировали. «Кидон» — Ка-двадцать — договорился о встрече с Рамом Шалевом в частном саду одной гостиницы в центре Иерусалима. План был такой: вывозим Надима из Газы в Иерусалим, после чего он заходит в сад гостиницы через боковую калитку. Когда Ка-двадцать заметит, что Надим приближается, он извинится и уйдет в здание, оставив Шалева одного в саду. Как только Ка-двадцать укроется в гостинице, Надим должен подбежать к министру и взорвать бомбу. Потом Ка-двадцать вернется и удостоверится, что и Шалев, и палестинец мертвы.

Если нет, прикончит их, выпустив в голову по миниатюрному заряду взрывчатки, сделанной из тех же компонентов, что и пояс.

— Хороший план, — сказал Джонсон.

— Такой план мог предложить только Моссад. Шабак… да, они искушенные, тонкие практики, но такого волчьего нюха у них никогда не было.

Юзи умолк, поднялся на ноги и подошел к окну. Приоткрыл занавески. Снаружи было темно, и на землю огромными хлопающими полотнищами опускался дождь. Юзи увидел собственное лицо, отраженное в стекле.

— Остановить запись? — спросил Джонсон.

— Нет, пусть будет. Я в порядке, — сказал Юзи.

Он вернулся на место, провел ладонью по лбу и стал рассказывать дальше.

— Мне вся эта операция была не по душе, — произнес он. — В том, что Надим рано или поздно себя подорвет, я особо не сомневался. Мысленно он уже перешел за грань. Но использовать его в качестве орудия заказного убийства? — Юзи покачал головой. — Я чувствовал, что мне чего-то недоговаривают, чего-то нехорошего.

— Вы обычно доверяете чутью?

— Я же говорю, эта операция была какой угодно, только не обычной. В любом случае меня больше всего беспокоил объект, Рам Шалев. Это не укладывалось в голове. Ну не был он похож на человека, способного работать на вражеские спецслужбы. Однако я убеждал себя: операцию с приоритетом номер один не стали бы проводить без веской причины, тем более на таком высоком уровне. Называйте меня наивным, но мне хотелось в это верить. Мне хотелось, чтобы это было правдой; эта операция должна была далеко продвинуть меня по служебной лестнице.

— И что же произошло?

— За неделю до нападения Ка-двадцать поручил мне взять у Надима все деньги, какие у того были. Парень принес три тысячи долларов; родители оставили их ему, чтобы он мог дать за сестрой приданое. Ка-двадцать сказал, что забирать у смертников деньги — стандартная процедура, так у них, мол, меньше соблазнов в последний момент отказаться. Без денег их решимость крепнет; им некуда отступать.

— Куда пошли эти деньги?

— Помню лицо Ка-двадцать, когда передавал ему наличные. Едва заметная перемена, короткая искра алчности. И тогда я понял, куда пойдут деньги. Я понял, что со мной играют. Но не подал виду. С такими товарищами шутки плохи.

— Итак. Операция прошла по плану.

— Да. Поразительный опыт — везти смертника к его цели. Для Надима то был последний путь, а он казался таким спокойным, таким отрешенным. Я заехал за ним в Газу, окольными путями перевез через границу и доставил в Иерусалим. Что-то жуткое было в этом парнишке. Он беспрестанно молился, взгляд у него был отсутствующий, устремленный куда-то далеко. Я ждал у гостиницы, пока не взорвалась бомба. Потом уехал. Позднее я узнал, что Надим погиб на месте, а вот Рам Шалев после взрыва был еще жив. Ка-двадцать добил его.

— Разрядом взрывчатки в голову.

— Разрядом взрывчатки в голову. Потом он исчез.

Юзи откинулся на спинку кресла, запустив пальцы в спутанные волосы. Он бросил взгляд на Авнери, и тот едва заметно кивнул.

— И что же заставило вас расследовать операцию «Корица»? — спросил Джонсон.

Юзи вздохнул.

— Той ночью я не мог уснуть. Перед глазами стояли лица Рама Шалева и Надима. Когда задание было выполнено и они оба погибли, до меня дошло: это было нечистое дело. Я не знал почему, но все это дурно пахло. На следующее утро премьер лично позвонил мне, чтобы поздравить и поблагодарить за преданность. Положив трубку, я понял: я должен выяснить, что стоит за этой операцией. Мне нужно было знать, что я сделал.