С чистого листа
Шрифт:
— Ну а ты? — проговорила наконец Либерти. — Почему ты бросил родину? Или это родина бросила тебя?
Юзи покачал головой.
— Нет, — сказал он, — мало кто знает об этом.
— Даже Илан Авнери не посвящен?
— Что тебе известно об Илане Авнери?
— Я читала ваши досье, забыл? На твоего старого товарища по оружию невозможно было не наткнуться. Он везде.
— Мы с Авнери попали в немилость, каждый по-своему. Ему повезло, он отделался понижением.
—
— Ты и впрямь все знаешь, да?
— ЦРУ не бросает меня на произвол судьбы. Я видела много такого, о чем вовсе не обязательно знать непосвященным. Так что мне время от времени помогают с бизнесом, чтобы я не побежала плакаться в жилетку «Викиликс». Конечно, я ненавижу этих ублюдков. Но это не значит, что я не могу их использовать.
— То есть ты использовала свои связи в ЦРУ, чтобы взять меня под колпак?
— Брось, Юзи. Ты все равно был под колпаком.
— Черт.
— Ты не знал?
— Знал. Просто не хотел, чтобы мне об этом говорили.
— Не волнуйся, — мягко проговорила Либерти, похлопывая его по руке. — За тобой больше не следят. Никто не знает, где ты. Даже Моссад не знает, где ты. Теперь ты со мной.
Подали ужин, и они начали есть, выуживая устриц из раковин, отламывая клешни омаров, макая пальцы в чаши с водой. Юзи ощущал на языке вкус океана и дивился тому, как летит время, как меняется мир.
— Меня не выгоняли из организации, — вдруг сказал он. — Я сам ушел. Я понял, что с меня хватит, встал и ушел. Это случилось после… трудной операции.
Либерти оторвала взгляд от тарелки и посмотрела на него:
— Трудной?
— Я не буду об этом распространяться.
— Правильно, — сказала Либерти.
— Думаю, меня бы все равно выгнали. Останься я дольше.
— Почему?
— Все просто. Я не доверял вертикали управления. Я думал своей головой. Думал о том, о чем нельзя было думать. И однажды — лишь однажды — заговорил о том, о чем нельзя было говорить. Меня прослушивали в собственном доме. Но я просто рассуждал вслух, не более того.
— Ты затронул больную тему?
— Именно.
— Что ты сказал?
— Начну сначала, — сказал Юзи и умолк. Он собирался с мыслями. А не слишком ли далеко он заходит? Он сделал вдох и выдохнул. Потом второй вдох. И выдох. Потом третий. — Слышала о «Нахаль Сорек»? — спросил он. Все. Дело сделано. Его кровь закипела, потом стала холодной как лед, потом опять закипела.
— Кажется, нет, — сказала Либерти.
— А о Димоне?
— Об израильском ядерном центре? Конечно.
—
— Нет.
— Вот именно.
Пауза.
— И?..
— У Израиля вдвое больше ядерного оружия, чем ты думаешь. И размещается оно в двух разных точках.
Либерти едва заметно качнулась в кресле. Но лицо ее осталось неподвижным.
— При чем здесь эта информация? — спросила она.
— Назовем это жестом доброй воли, — сказал Юзи. — Можешь воспользоваться ею как козырем, когда будешь торговаться с ЦРУ.
— Эта информация дорогого стоит.
— Пользуйся. Я своей организации ничего не должен. Это они мне должны. За последний год в Бюро…
— Бюро?
— Это кодовое название организации… — он сглотнул, сделал вдох, — Моссад.
Жарко, холодно, опять жарко. Во рту пересохло. Либерти спокойно за ним наблюдала.
— Я нажил в Бюро много врагов, — заново начал Юзи. — Ну, не совсем врагов. Не на личном уровне. Но были люди — выше меня по рангу, — которые не одобряли моих взглядов.
— Знакомая история, — проговорила Либерти, отпивая из бокала.
— Когда я начинал, моя идеология была такой же, как у всех остальных. Но с годами и с приходом нового директора…
— РОМа? Он у вас кровожадный.
— Точно. Когда появился РОМ, когда я понял, какого подхода к работе он от нас добивается, на основе чего принимает решения, какие методы нам навязывает — и как далеко все это от нашей общей детской мечты, — я начал чувствовать себя белой вороной.
— Продолжай.
— Я думаю своей головой, понимаешь? Именно это приносило мне успех. Я никогда ничего не принимал на веру. Обо всем судил сам и выдвигал идеи, к которым не мог прийти никто другой. Самое оно для спецназа.
— И для «катса» в Моссаде.
Юзи едва заметно вздрогнул.
— И для «катса» в Моссаде.
Он как будто со стороны услышал собственный вздох.
— Война, — сказал он вдруг. — Знаешь, она не проходит даром. Не проходит.
Пауза.
— Какую дань она взяла с тебя? — спросила Либерти.
— Заставила открыть глаза.
Поддавшись внезапному импульсу, Юзи вскочил на ноги и подошел к окну. Он смотрел на город, но ничего не видел, он тонул в прошлом.
— Ты говорил о «Нахаль Сорек», — сказала Либерти.
Звук ее голоса заставил Юзи вернуться в комнату. «Типичная шпионка, — подумал он. — Ей достаточно раз услышать название, и она уже никогда его не забудет. Даже на чужом языке». Юзи вернулся к столику и сел.