С детьми в лесах. Педагогическая флоэма с элементами осмоса и космоса.
Шрифт:
«Собака моя плелась сзади. На тропе я увидел медвежий след, весьма напоминающий человеческий. Альма ощетинилась и заворчала. И вслед за тем кто-то стремительно бросился в сторону, ломая кусты. Альма плотно прижалась к моим ногам…
В это время случилось то, что я вовсе не ожидал. Я услышал хлопанье крыльев. Из тумана выплыла какая-то масса, большая и темная, и полетела над рекой. Собака выражала явный страх и все время жалась к моим ногам. В это время послышались крики, похожие на вопли женщины… Вечером удэгейцы принялись оживленно обсуждать версию о том, что в этих местах живет человек, который
(В.К.Арсеньев, В отрогах Сихотэ-Алиня)
«…У животного не было заметно ни ног, ни даже рта или глаз; правда, последние могли быть незаметны на расстоянии. Больше всего животное походило на обрубок толстой колбасы около метра длины.
Оба конца были тупые, и разобрать, где голова, где хвост, было невозможно. Большой и толстый червяк, неизвестный житель пустыни, извивался на фиолетовом песке».
(И.А.Ефремов, «Олгой-Хорхой»)
Ко второй группе можно отнести ряд загадочных существ, которые явно обитают в природе, но наука до сих пор не знает толком – кто это такие? Для детей исследование (по литературным источникам) и последующий критико-аналитический обзор в групповой дискуссии может быть чрезвычайно полезен. Ибо он может (при наличии умелого и компетентного модерирования со стороны руководителя или специалиста-эксперта) помочь осветить важные и значимые положения общей биологии и экологии, популяционных и эволюционных законов, а также послужить стимулом к изучению народного фольклора, связанного с зооморфными образами и их названиями. Даже такой вроде бы простой пример, как птичка-малиновка, достоин отдельного расследования и повествования. Так как никто из ученых до сих пор нам точно не скажет – какой конкретно вид скрывается под этим именем! Вот что мы читаем у чудесного И.С.Тургенева:
«Вы едете по зеленой, испещренной тенями дорожке; большие желтые мухи неподвижно висят в золотистом воздухе и вдруг отлетают; мошки вьются столбом, светлея в тени, темнея на солнце; птицы мирно поют.
Золотой голосок малиновки звучит невинной, болтливой радостью: он идет к запаху ландышей. Далее, далее, глубже в лес… Лес глохнет… Неизъяснимая тишина западает в душу; да и кругом так дремотно и тихо».
(И.С.Тургенев, Записки охотника)
Так кто же такая малиновка? Ведь даже песенка, уже наших с вами, нетургеневских, дней есть: «Малиновки заслышав голосок…». Давайте попробуем хоть немного разобраться и в этом вопросе!
Начну я с лирического отступления. Детство живет загадками. Таинства жизни, разворачивающейся перед входящим в её русло маленьким человеком, прекрасны и притягательны. Всякая малость в этот благословенный период бытия – есть таинство и загадка. В детстве я часто слышал от взрослых о птице-малиновке, но увидеть её никак не мог. Мне смутно представлялась эта загадочная птаха сверкающей в блеске своего оперения как жар-птица, однако в лесу трудно было найти место для неё, ведь такая особа была бы, несомненно, всюду заметна.
Став взрослым, я полагал, что люди наделили этим именем – малиновкой – сразу нескольких разных птиц. Это был действительно некий фантастический образ, собранный, на мой взгляд, из черт знакомых мне горихвостки, пересмешки и зарянки. Главной же чертой, объединяющих этих в общем-то непохожих друг на друга птиц, была определенная броскость их оперения. Впрочем, если горихвостка и зарянка могли в полной мере хвалиться пусть не малиновым, но оранжево-красными тонами пера, то пересмешка была вся кремово-зеленой (хотя и всерьез великолепно яркой!). Тем не менее, в народе частенько загадочную птичку так и величали – "малиновка-пересмешка".
Продолжая свои изыскания, я решил, что дело здесь в случайном совпадении видового научного названия зеленой пересмешки и народного мнения, что "малиновка" может передразнивать ("пересмеивать") других обитателей леса; однако, ни горихвостка, ни зарянка, ни сколь либо похожий на нечто "малиновое" другой лесной певун не умеют пересмеивать, изображать чужие голоса!
Таким образом, даже сейчас непонятная до конца, загадочная "малиновка" продолжала занимать меня. Кого из лесных птиц имел ввиду великий знаток русской природы Тургенев? Еще более запутал меня почти всегда спасительный в таких случаях Владимир Иванович Даль. Убедившись, что малиновый цвет это действительно "цвет ягоды малины, темно-алый, с небольшой просинью", вдруг обнаруживаю у него в словаре далее: "малиновка – пташка Motacilla salicaria или Sylvia hortensis". Таким образом, к предлагаемым мною на роль малиновки горихвостке, пересмешке и зарянке прибавились еще две "пташки", причем сами по себе не менее загадочные, чем мифическая "малиновка"! Да простят великого Даля мои читатели – он не был орнитологом! Да и в те времена путаницы в зоологической номенклатуре было преизрядно!
Дело в том, что к роду Motacilla относились (и относятся) трясогузки. У нас их обитает два вида – желтая и белая. Уж эти-то друзья никак не могут претендовать на звание "малиновки-пересмешки" – никаких "алых" и тем более "с просинью" цветов в их оперении даже не предполагается, да и песни у них весьма скромны. Что касается Sylvia hortensis, то В.И.Даль, вероятно, полагал (вслед за современными ему орнитологами), что это – садовая славка. Вот уж где сама скромность! Серенькая пичужка, правда, с милой песенкой, но целиком своей! Никаких дразнилок-пересмешек!
Словом, вконец запутавшись, я отправился в лес. Он встретил меня тревожным лепетом осин, сумраком просек и шептанием папоротников в чащобе. Наступал вечер, и закатное солнце золотило верхушки елей. На тех верхушках было, должно быть, так весело: каскады литых бронзовых шишек, море воздуха и света, дальний обзор до самых неведомых горизонтов с макушечного елового "пальца". Именно оттуда доносился до меня прелестный посвист – словно маленький ребенок баловался резиновой игрушкой с дырочкой в боку. На еловом пальце, вознесенном к небу и обласканным закатным солнцем, пела зарянка, также обрызганная золотом. Она сверкала, искрилась и казалась мне, смотрящем вверх из глухого лесного сумрачного колодца чем-то фантастическим, явлением другого, неземного, небесного мира. И тут я уверовал вдруг, что все-таки именно зарянка и есть та загадочная малиновка – блистающая в последних лучах дня и дразнящая солнце.
Впрочем, в глубине души мне было жаль свою детскую заветную загадку. Пусть она останется неразгаданной до конца – решил я; и, кто знает, может быть где-то в глухих лесных чащобах таится все-таки моя чудесная малиновая птица, знающая все звуки, шорохи и голоса леса.
……….
А вот еще один любопытный пример. Дадим слово не менее тонкому знатоку русской природы (сравниваю с Тургеневым), еще одному Ивану Сергеевичу. Вот что сообщает Соколов-Микитов в рассказе «Глушаки»: