С Днем Постояльца!

Эндрюс Илона

— Я размышляла о том, что такое милосердие, — сказала Адира. Вы милосердны, Дина?

Сегодня утром мне удалось выпить только одну чашку чая. Этого было недостаточно для философских дискуссий.

— Милосердие подразумевает силу и самопожертвование.

Адира подняла брови.

— Милосердие определяется как доброта или прощение, данное тому, кого в вашей власти покарать. Проявить милосердие — значит отказаться от возмездия, иногда ценой справедливости. У меня часто связаны руки. Безопасность моих гостей — это мой приоритет. Если я столкнусь с кем-то, кто попытается причинить вред тем, кто находится под моей опекой,

я должна рассмотреть возможность того, что если я отпущу их, они могут снова попытаться причинить вред моим гостям. Я не могу этого допустить. Я не могу позволить себе пойти на такой риск.

— Разве вы проявили милосердие к людям моего дяди, когда они попытались вторгнуться в вашу гостиницу?

Я нахмурилась.

— Полагаю, это можно рассматривать как милосердие. Но в основном это было благоразумие. Любая внезапная смерть или исчезновение будет расследоваться. Гостиницы должны избегать внимания.

— Только если он заявит, что они пропали. Мой дядя ждал этой встречи с тех пор, как ему исполнилось девятнадцать лет, еще до моего рождения.

В этом не было никакого смысла.

— Как вы считаете, он прибегнет к насилию, когда вы встретитесь с ним?

Она снова улыбнулась.

— Насилие будет, но инициатором будет не он.

Дерьмо.

— Вы собираетесь убить своего дядю здесь, на моей территории?

— Я еще не решила. Мы говорили о милосердии. Если бы у вас был шанс проявить его, вы бы это сделали?

Ответ казался очень важным, но я не могла уловить почему.

— Это будет зависеть от человека. Достоин ли он милосердия? Если я его отпущу, это принесет вред или пользу? Возможно, это больше связано с его характером, чем с моим. Или с вашим.

Адира тихо рассмеялась.

— Неужели все действительно так просто? А что, если бы у вас был выбор: убить или пощадить?

— Убийство разумного существа обходится мне очень дорого. Даже если я полностью оправдана в этом, я чувствую вину и сожаление. Я стараюсь избегать этого, когда только могу. Но у меня есть свой долг, и если мои обязанности требуют, чтобы я устранила угрозу, я должна это сделать.

— Спасибо за компанию, — сказала Адира, ставя свою чашку на поднос. — Мне было очень приятно поговорить с вами.

По дороге на кухню я поняла, что Адира Клайн, которой не было равных, которая убивала своих врагов тысячами, укрывала своих друзей, которую боялись воины, уважали ученые, любил ее дрихт и признавал император, была глубоко несчастна. Она прилетела на Землю в последний раз, и это разбило ей сердце.

Она была моей гостьей, и я понятия не имела, как ей помочь.

Глава 7

Я сидела в кресле на заднем крыльце, пила чай со льдом и ела лимонные кексы, наблюдая, как Шон кружится вокруг Короса. Медамот атаковал со злобной быстротой, напрыгивая, чтобы нанести удар. Шон скользнул в сторону, как будто заранее знал, где приземлится Корос.

Ку-ко возобновили свои дебаты, и я не спускала с них глаз. Перспектива встречи с кумиром придала Орро сил, и он приготовил роскошный завтрак для всех, а затем сделал мне партию лимонных кексов. Я сразу поняла, что это взятка, но я была бы глупой, если бы отказалась от нее. Теперь Орро пересматривал свои любимые эпизоды «Огонь и молния». Калдения с головой ушла в дело о разводе Лоуренсов. Рудольф Питерсон разместил шпиона на другой стороне улицы в серебристом «Форде Фьюжн». Этот человек был здесь еще до восхода солнца, и около девяти я принесла ему кофе и один лимонных кекс Орро. Он казался ужасно смущенным.

Адира и ее люди оставались в своих комнатах. Она так хорошо скрывала свою магию, что я до сих пор не была уверена, что она у нее есть. Но ее народ был переполнен силой, плескающейся о грань моих чувств. Комнаты дрифенов были похожи на сосуд, наполненный светлячками. Обычно я предоставляла гостям уединение, но это был особый случай, и я спокойно наблюдала за ними.

Большую часть времени Зедас проводил за чаем и сложной игрой в шахматы с мужчиной в черном. Должно быть, они принесли доску с собой, потому что я никогда раньше ее не видела. Большая белая женщина попеременно то спала, то смотрела телевизор. Пожилая женщина потратила много времени на то, чтобы разложить одежду Адиры и подштопать ее. Маленький зверек, которого звали Саро, провел большую часть утра, свернувшись калачиком и прикрыв мордочку хвостом, но за последние полчаса стал беспокойным. Он порылся в своих сумках, оглядел комнату и попытался выйти за дверь, но большая белая женщина сказала ему «нет».

На лужайке Корос подпрыгнул на шесть футов, чтобы нанести сокрушительный удар ногой в висок Шона. Если бы он приземлился, голова Шона была бы сорвана с его плеч. «Если бы» было самым подходящим словом. Шон отклонился в сторону, пропустил мимо себя свистящий удар, схватил Короса за ногу и бесцеремонно бросил его на землю. Медамот вскочил на ноги.

У меня не было такого боевого опыта, как у Шона, но даже я видела закономерность. Большинство или все удары Короса были рассчитаны на то, чтобы воспользоваться когтями и превосходящими размерами. Он почти никогда не бил кулаком, он сгребал и отбивал. Его удары были направлены на то, чтобы уложить свою жертву на землю. Если бы это получалось, он придавил бы ее своим весом и разорвал бы ей горло. Если бы саблезубые тигры эволюционировали, чтобы стоять на двух ногах, а затем развили разум, они сражались бы точно так же.

Шон был ниже почти на два фута, но он был быстр, силен и универсален. Он переключался между движениями на лету, ударяя в одну секунду, хватая в следующую, и, несмотря на разницу в весе, медамот не мог его подловить.

Корос сделал ложный выпад в левый бок Шона, а затем нанес удар левой рукой. Шон сомкнул пальцы левой руки на левом запястье Короса и нырнул под вытянутую руку медамота, прижавшись спиной к боку противника. На секунду показалось, что Корос собирается обнять его сзади, но потом Шон согнул колени, быстро сделал что-то с ногами и оттолкнулся. Медамот пролетел над Шоном и приземлился на спину, на землю. Весь воздух вышел из него с довольно громким «ух!». Шон присел рядом с ним, положил два пальца на горло Короса и встал.

Я беззвучно захлопала в ладоши, не будучи в поле зрения Короса. Шон подбежал ко мне, наклонился и коснулся моих губ своими.

— Это почти никогда не срабатывает, — прошептал он мне на ухо. — Каждый белый пояс по дзюдо пробует этот прием.

Корос, наконец, втянул в легкие немного воздуха, закашлялся и сел.

Я предложила Шону глоток холодного чая из своего стакана. Он сделал большой глоток.

— Хороший бой, — сказал Корос, вставая. Он подошел и сел в огромное кресло, которое я для него сделала.