С любимыми не расставайтесь! (сборник)
Шрифт:
– Я подойду?
– Еще бы!
– Тогда вы предупредите, я буду начеку.
– Черт побери! Вы красавица, на редкость привлекательная женщина, кажется, более чем достаточно! Но вы еще и хороший, добрый, умный человек, это уж лишнее!
– Боже мой, сколько времени? – спохватилась Елена Ивановна. – Мне надо в один дом, в гости. Это не очень интересно, но обязательно.
– Мы же хотели в кино!
– Вам не кажется, что у нас роман? Все забываем, всюду опаздываем…
От этих слов у фокусника пресеклось дыхание.
– А
Они бежали по улице, возбужденные тем, что у них есть неотложное дело.
…Вдоль длинного стола сидели и закусывали люди с разнообразными интеллигентными лицами.
На вошедших оглянулись и стали приветствовать. Но Елена Ивановна замахала руками и тихо пристроилась к столу, усадив рядом фокусника.
– Не приставайте к нему, – сразу сказала она хозяйке и сама положила ему в тарелку, что было повкусней.
Все слушали молодого человека с особенно индивидуальным лицом.
Взволнованный событиями, фокусник не вникал в слова: ему слышалось сиплое воркованье саксофона, затем короткая барабанная дробь и удар в тарелки. И все засмеялись.
За ним что-то пробормотал хмурый старик-контрабас, и снова барабанная дробь, и опять удар тарелок, и все опять засмеялись.
Затем засвистала девушка-дудочка, но барабана не последовало, поэтому никто не засмеялся, и она сконфузилась.
Вступил еще какой-то музыкальный инструмент, и тут грянула такая барабанная дробь и так здорово ударили тарелки, что все опять развеселились.
– Что-то наш гость ничего не пьет, ничего не ест, молчит. Расскажите нам что-нибудь, – попросила хозяйка.
Но фокусник так пожал плечами и так развел руками, что всем стало ясно: ему решительно нечего рассказать.
– Ну тогда произнесите тост, у нас все уже говорили тосты.
Фокусник прижал руку к груди:
– Не губите меня!
Тогда его оставили, и он мог молчать сколько угодно. Вид у него был несчастный, он понимал, что Елена Ивановна должна стыдиться за него перед своими знакомыми. Правда, она сидела гордо и слегка улыбалась и не собиралась вступать в разговор – ей-то можно было!
А барабаны рокотали, и тарелки били непрерывно.
Вот все начали вставать, и хозяйка сказала:
– Какой нам разговорчивый гость попался.
Но Елена Ивановна возразила:
– Почему, он весь вечер разговаривал, только про себя.
Когда они вышли на улицу, фокусник воскликнул:
– Откуда вы знаете, что я все время разговаривал! Я действительно мог несколько раз что-нибудь рассказать и очень к месту, но пока собирался с духом – уже было поздно.
– Что вы оправдываетесь передо мной, вы лучше их всех!
– Да чем же, чем! – воскликнул фокусник.
– Да всем.
– Вы не знаете меня, вы что-то себе придумали, но это не я! Посмотрите на меня внимательно.
Он дал ей возможность вглядеться в его лицо.
– Ну, что?
– А что, ничего, – сказала она одобрительно.
– У меня совершенно нет памяти. Я понимаю, ни у кого нет памяти, но у меня действительно. Это дефект, результат контузии.
– Это хорошо, что у вас нет памяти, – сказала Елена Ивановна.
– Что? – переспросил фокусник.
– Значит, вам легко забывать мелкие неприятности жизни.
Они шли молча. Фокусник размышлял над ее словами, она же смотрела прямо перед собой и странно, легкомысленно усмехалась.
– Я неразговорчивый, малообразованный человек, без чувства юмора. Может быть, это результат неправильного воспитания…
– Вам нужен близкий друг, лучше всего женщина, и все это пройдет.
Фокусник опять стал размышлять над ее словами, но не успел прийти ни к какому выводу, потому что им встретился Рассомахин. Он так удивился, встретив фокусника с женщиной, что не решился поздороваться, и прошел мимо. Потом он оглянулся. Фокусник тоже оглянулся. Рассомахин обрадовался, закивал и вернулся.
– Привет, дорогой. Как жизнь? Мы, кажется, незнакомы? – как бы ненароком взглянул он на Елену Ивановну. Ему очень хотелось познакомиться.
Елена Ивановна протянула руку, но фокусник торопливо схватил ее за рукав, делая вид, что он смущен ее бестактностью.
– Здравствуйте, Степан Николаевич! – низко поклонился он и помахал кепкой, как испанской шляпой. – Мое почтение, Степан Николаевич! Кланяйтесь, Елена Ивановна, кланяйтесь, это большой человек, он любит почет, любит улыбки, улыбайтесь, улыбайтесь!
– Клоун! – с обидой сказал Рассомахин и, повернувшись, пошел своей дорогой.
Фокусник взял Елену Ивановну под руку и хотел идти дальше, но она отняла у него руку и осталась на месте.
– Что? – спросил он.
– Да разве это можно так? Ни с того ни с сего оскорбить человека! Я и не знала, что вы умеете злиться, никак не предполагала.
– Почему бы и нет?
– Мне это не нравится. – Женщина глядела на него прямо и серьезно. – Все, что вы о себе говорили, – это ерунда. Но вот это мне правда не нравится.
Она сказала это так, словно сомневалась, идти с ним дальше или принять какое-нибудь другое решение.
– Я думала, вы легкий, веселый человек. Вот вы можете прийти к незнакомым людям и показывать им фокусы и рассказывать им все откровенно – незнакомым людям. Это значит, что у вас открытый, доброжелательный характер.
– Если бы мы встретились до войны! – воскликнул фокусник. – Или даже сразу после войны. Я – да, я был точно такой, как вы говорите, я еще в госпитале был веселый, я потому и начал делать фокусы, чтобы всех веселить в палате. А сейчас нет, я уже не такой. Может быть, это возраст. А вам что-то показалось, это вы ошиблись, что же, это бывает, это бывает…