С любимыми не расставайтесь! (сборник)

Володин Александр Моисеевич

– Нет, я не ошиблась, – твердо сказала Елена Ивановна. – Вы и сейчас такой, я это видела своими глазами.

– Но я – да! Я хотел бы быть именно таким, – задохнувшись, вскричал фокусник. – Это для меня трудно, но если вы этого хотите… Потому что я – да что, вы же понимали – я боялся на вас смотреть, я и думать не мог!

– Да, я этого хочу, – сказала Елена Ивановна. – Я хочу, чтобы вы были веселый, легкий, добрый, открытый, чтобы вы всех веселили и радовали и со всеми говорили откровенно, потому что вам нечего скрывать. Иначе я не могу. Другого я уже

навидалась. У меня был муж – это был редкий человек, но он слишком все переживал – и важное и неважное, и он получил инфаркт. Дайте слово, что у вас никогда не будет инфаркта!

– Даю! – воскликнул фокусник. – Никогда, ни за что! Я буду жить вечно!

– Вот это другой разговор, – засмеялась женщина. – Только мы очень кричим, надо тихо.

Они молча пошли дальше. Теперь они разговаривали стуком каблуков, то в лад, то чуть вразнобой, коридорами ночных улиц, которые они окидывали взглядом одновременно или чуть врозь, ночными звуками…

– А вот я и дома, – сказала Елена Ивановна. – Давайте прощаться.

Фокусник не знал, зайти в подъезд вместе с ней или надо попрощаться здесь. Словно догадываясь о его колебаниях, Елена Ивановна вошла в парадное. Здесь было темно. Он постоял в нерешительности, потом приблизился к ней и положил руку ей на плечо. Женщина молчала и не двигалась. Тогда он просунул руку под воротник пальто и тем самым как бы обнял ее. Но Елена Ивановна сняла с себя его руку и вывела обратно на улицу.

– Давай поцелуемся здесь, а то в парадном унизительно. – Она обняла его сама и поцеловала. Так они стояли долго…

11

Он шел по коридору Концертного объединения в новом костюме.

– Я вам должен три рубля, – сказал он любезно спортивному парню в свитере. – Возвращаю с благодарностью.

И направился дальше, проверяя по бумажке список заимодавцев.

– Я вам должен. Возвращаю с благодарностью.

– Возможно, – человек с глазами остряка принял деньги, делая вид, что он выше этого. – Что это с вами?

– Начинаю новую жизнь. – Он пошел дальше.

– Привет, Миша. Возвращаю долг, я не ошибся?

– Мне не к спеху, – сказал Миша Тиунов. – Я могу обождать.

– Спасибо, мне не нужно.

– Ты что, выиграл?

– Начинаю новую жизнь. Так, кто еще? Товарищи, я мог не записать, кому я еще должен?

Никто не откликнулся. Тогда он совсем занесся и провозгласил:

– Может быть, кому-нибудь нужны деньги? Я могу одолжить, у меня с собой деньги, я продал телевизор.

…Фокусник шел по пустоватой вечерней улице и смотрел в лица встречным прохожим. Наверно, они спешили по своим делам, но от солнца, от блеска и свежести весеннего вечера немного обалдели, и то, что минуту назад казалось срочным и существенным, стало вдруг не так уж важно, а то, что давно забыто, вдруг вспомнилось.

Прежде фокусник никогда не вглядывался в лица прохожих, да и кто, собственно, этим занимается, зачем? А сейчас он смотрел вовсю, и в каждом лице была жизнь, своя забота или радость, свое ожидание или волнение.

Он оглядывался вслед каждому и смотрел, жалея, что они уходят навсегда, что подойти и познакомиться с ними невозможно.

Возле винного магазина он увидел следователя и обрадовался:

– Это вы!

– Мы, мы, – озабоченно оглянулся следователь и свернул в ворота.

– Опять что-нибудь? – весело полюбопытствовал фокусник, идя за ним.

– То же самое.

– Черт знает что, – возмутился фокусник.

– Если хотите, пошли, будете понятым, – вяло предложил следователь.

…Вместе с директором магазина они стояли перед ящиками с винными бутылками. Как всегда в минуты сосредоточенности, следователь насвистывал.

– Хоть Шерлока Холмса из могилы выкапывай, – пошутил директор.

Следователь взглянул на него устало, и тот осекся. Только фокусник был весел. Он похаживал по проходу между ящиками, дивился разнообразию бутылок.

– А наверху у вас что? – спросил он.

– Наверху жилое помещение, – скучно ответил директор. – Тут все слышно, все разговоры. Недавно трубы меняли, вообще была дырка.

Следователь оборвал свист.

– Заделали? – спросил фокусник.

– Вчера.

– Проводите нас в эту квартиру, – распорядился он.

Следователь начал наконец что-то понимать.

Они поднялись по лестнице на несколько ступенек и позвонили в дверь.

Им открыла старушка.

Следователь предъявил ей служебное удостоверение.

– Дети в доме есть? – спросил фокусник.

– А как же, двое… Котя!

Два белоголовых мальчика вышли в прихожую. Они смотрели настороженно, исподлобья.

– А ну, братцы, рассказывайте, зачем вам понадобилось вино?

Мальчишки, словно только этого и ждали, заревели в две глотки.

– Тихо. Принесите-ка ваше лассо, которым вы доставали бутылки.

Мальчики, не переставая реветь, скрылись в комнате и тут же принесли длинную веревку с петелькой на конце.

– Вино продавали?

– Нет, мы бутылки сдавали в школу.

– Что вы с вином делали, бандиты?! – вскричал директор.

– Вино мы на пустырь выливали, – сказал второй мальчик.

– Что? – вскричал директор и опять что-то проговорил на своем языке.

– Спокойно, – сказал следователь. – Тут мы все проглядели.

– Потрясающе! – воскликнул фокусник. – Нет, как вы сообразили? Феноменально!

Он вынул у каждого из присутствующих по цветку, собрал букетик, преподнес его следователю.

…Фокусник и Елена Ивановна опять сидели за столом в кругу ее знакомых. Но на этот раз все было иначе. Все смотрели на фокусника.

Он же рассказывал и рассказывал, исторгая из себя поочередно звуки струнных и духовых инструментов, время от времени он ошеломлял всех цирковым барабанным тушем и ударял в блистающие тарелки – и тогда все смеялись, и веселее всех хохотала Елена Ивановна.

…На улице она сказала:

– На свадьбу пригласи всех своих друзей, кого только можно. Я хочу, чтобы было весело.