С любовью, Лондон
Шрифт:
— Да не лезла я к нему! Зачем мне лезть к тому, кто даже административное деление родной страны освоить не в состоянии?! — в свою защиту протараторила я. — Он всего-то проводил меня до медицинского кабинета! Я же его не из-под венца у этой злыдни увела!
— О! Поверь, детка! Для Шейлы все выглядит именно так.
— Да плевать я хотела на то, как это выглядит! В конце концов, я его туда насильно не тащила! Как говорят у нас: «Не виноватая я, он сам пришёл», — это бессмертная фраза была сказана уже на русском.
— Я снова ни черта не поняла тебя, но, кажется, разделяю твою точку зрения, — с набитым ртом пробубнила Олли. — Только
Вот тебе и здрасьте! Я тут только второй день, но моя популярность просто бьёт все рекорды. Что мы имеем: злющая стерва – две штуки; заносчивый грубиян – одна штука; недалёкий, но дружелюбный бройлер – одна штука; любительница потрепать мне нервы разговорами о том, что меня ждёт кровавая расправа – одна штука. Итак, расставляю знаки и включаю режим Софьи Ковалевской: минус два плюс минус один плюс один плюс один. Выходит минус один!
Чудненько! Я снова на исходной позиции! И даже подальше! Так держать, Чеснокова!
Великая сила драматического искусства
Понятия не имею, как мне удалось дожить до пятницы, но я это сделала. Меня больше никто не пытался засунуть в мой шкафчик или выставить вероломным захватчиком. Даже Зита с Гитой, казалось, последние пару дней стали смотреть на меня не так враждебно. Я же никогда не была склонна к мизантропии, поэтому, решив забить на довольно стрёмное начало своей учебной деятельности в старшей школе имени Уильяма Роджерса, встретила утро этой пятницы, как и подобает, с лёгким пофигизмом и на расслабоне. А все почему? А все потому. В этой школе, как и в большинстве других американских школ, народ по субботам не учился!
И я уже предвкушала свои ленивые выходные (имею в виду ту их часть, что удалось бы урвать, пока мама не нашла бы мне стопятьсот заданий), когда наконец-то отыскала класс, где должно было проходить занятие Клуба любителей кино. Из всех школьных клубов этот мне показался самым интересным, точнее, самым не энергозатратным. Сиди себе и смотри киношку за компанию с другими такими же тунеядцами. Всего и делов. И стало понятно, что не я одна такая умная. Перед развернутым огромным белым полотном экрана располагалось несколько рядов откидывающихся черных кресел, таких, как в кинотеатре. Большинство из них было занято, и я увидела знакомые лица и горы мышц на галёрке. Все та же кучка бройлеров во главе с Куртом и Лондон. И я снова задумалась о том, что же этих двух парней, кроме увлечения ими Зитой и Гитой, вообще может связывать. Курт не блистал остроумием и, являясь персоной популярной, оставался при этом добродушным и приветливым парнем. Лондон же, казалось, только и мог, что насмехаться над другими. Но несмотря на различия эти двое неплохо ладили. Что было, как минимум, странно.
Покрутив головой, я с облегчением обнаружила, что сестер Фернандес в поле зрения не наблюдается и направилась к ближайшему к выходу креслу в первом ряду, который был совершенно пуст.
— Кейт, иди к нам! — послышался голос Курта сзади, стоило мне только приземлиться.
Обернувшись, наткнулась на приветливую улыбку Курта и равнодушный взгляд Лондона. Парни с остальной гоп-компанией заседали в самом крайнем ряду, там, где обычно в кинотеатре находились места для поцелуев. Поэтому предложение Курта пересесть к ним я восприняла с некоторой долей скепсиса.
— У меня миопия, — соврала я, притворно щурясь.
— Ты больна?! —
— Она слепошарая, — с кривой улыбкой пояснил Лондон.
— Никакая я не слепошарая! — воскликнула я. — Слушай, ты хоть иногда фильтруешь то, что вылетает из твоего рта? — спросила Лондона.
— Очень редко, — ответил он и снова залип в свой смартфон.
— Кейт, не обращай на него внимания, — толкнув в плечо Лондона, произнес Курт. — Сейчас припрется половина женской команды по лакроссу, и, поверь мне, не все из них ходят в душ после тренировок, — зажав нос, прохрюкал парень.
Все, кто находились сейчас в этом помещении, заржали и наигранно застонали. Кроме Лондона, которому было пофиг на все.
— Он дело говорит, — сказала незнакомая мне темнокожая девчонка с третьего ряда. — Сиси можно смело использовать в качестве химического оружия.
Что-то мне это заявление не очень понравилось. Перспектива провести два часа по соседству с какой-то там Сиси, от которой шарахались сами бройлеры, меня совсем не радовала, поэтому я схватила рюкзак и зашагала в конец класса. Да, Олли и мой здравый смысл, которого отродясь было не так уж и много, велели мне не лезть к Курту. Так я и собираюсь. Просто сяду рядом с крайним бройлером подальше от Курта и даже не посмотрю в его сторону. Но Курт сам нарушил мой грандиозный план, велев своим братьям по разуму сдвинуться на одно место влево.
— Присаживайся, Кейт, — проговорил Курт, предлагая мне занять место между ним и Лондоном.
Была – не была!
Протиснувшись между спинкой кресла и коленями Лондона, я наконец-таки уселась на место, наблюдая, как помещение заполняется вновь прибывшими. Это были девчонки, и многие из них действительно были в спортивной форме. Я тут же принюхалась, пытаясь вычислить в толпе ту самую Сиси.
— Почему тут столько спортсменов? — спросила я Курта.
— Как, почему? Тут же ничего не надо делать! Это тебе не волонтерство или Клуб книгоманов. Мы просто сидим и смотрим фильм, а кредиты сами капают в нашу ведомость, — подтвердил Курт мою догадку. — А когда начинается футбольный сезон, можно даже сюда не ходить. Но сегодня у нас нет игры, поэтому мы тут.
— Не знала, что футболисты такие правильные бывают, — смерив оценивающим взглядом троицу бройлеров по левую руку от Курта, задумчиво проговорила. — Я думала, они только с мячом по полю бегать умеют.
— А как еще? — удивился Курт. — Ты знаешь, что за плохие отметки и прогулы могут вовсе выпинуть из команды?
— Ого, сурово тут у вас.
— Ты лучше скажи, как тебя сюда записали? — спросил Курт. — У нас тут вечный перебор.
Как – как? Рик показал мне список школьных клубов, и я просто ткнула пальцем. Блат – дело такое, что, как его не назови, можно найти в любой точке мира. Но не могла же я испортить свою легенду загадочной россиянки таким откровением.
— Эмм, не знаю, как так вышло, — состряпав невинную улыбочку, ответила, заметив, как Лондон в этот момент покосился на меня.
— Что-то не так? — не выдержав его недовольного взгляда, спросила парня.
— Мне показалось, или твой нос и правда стал горбатый? — поинтересовался он.
Он сказал: «Горбатый?!» Вот же… нехороший человек!
— Тебе показалось. И, вообще, когда кажется, креститься надо, — с умным видом посоветовала ему.
— Креститься?! — воскликнул парень, уставившись на меня, как на сумасшедшую. — А это ещё зачем?