Шрифт:
Часть 1
С медведем шутки плохи
Мой друг Проня и его помощник Стручок на баркасе развозят продукты по пушфакториям. Работа до одурения однообразная: “пилить” полдня по Колыме от одной остановки до другой. Мотор, как шмель в ухо: ”у-у-у-у”. Скучно.
Колыма – река горная, бурная. Порой своенравная, опасная, а иногда и просто страшная. На каждом повороте хрипит, орёт, бесится от злости, грызёт каменистые берега. Злится на человека. Никак не может согласиться с тем, что тот отнял у неё тонюсенькую полоску и, не смотря на капризы и причуды, движется по ней. Любая оплошность здесь грозит
Проня – моторист. Всегда сидит на корме, прислушивается к гулу агрегата. Специалист отменный, на слух предугадывает поломку, чтобы в нужный момент предотвратить её. Но страшно беспечный, как и его напарник Стручок. Тот вообще ещё пацан желторотый. Только-только закончил одиннадцать классов. Как говорится, ещё молоко не обсохло на губах. На вид щупленький, невзрачный, прыщеватый. Уши топориком. При знакомстве в отделе кадров, где его определили Проне в помощники, назвался Валерианом. ”Он такой же Валериан, – решил про себя Проня, – как я Аполлон
Бельведерский”, – подумал и нарёк его по своему: Стручок. Тот хоть и с заносистым именем, но с характером оказался уступчивым. Возражать не стал. Проня определил ему место на носу баркаса.
–Будешь беду отводить. Вроде лоцмана, – сказал ему моторист, – шестом топляки отталкивать, на скрытых перекатах оберегать баркас от подводных валунов.
Идут как-то мимо “рыбтреста”, шутливо прозванного рыбаками местечка у слияния Сеймчанки с Колымой. Ничто не предвещало беды. Напротив. Природа для полного счастья отрядила на сегодня солнечный тёплый день. Кучерявые берёзки, как молоденькие девчонки в коротеньких зелёных юбочках рассыпались по склону сопки. Рядом на крутом берегу вековые сосны кажутся строгими гувернантками, присматривающими за слишком легкомысленной молодёжью. Здесь Колыма глубже, шире и спокойнее. Баркас на тихой воде оживает, прибавляет ходу.
Глядь, от правого берега к левому движется что-то живое. Солнце слепит глаза, ничего не видно. Когда баркас приблизился- оказался медведь. Обыкновенный медведь плывёт на тот берег по своим надобностям. Туловище под водой. Одна голова торчит на поверхности. Она смешно шевелит ушами и отфыркивается. Такая безобидная головка (с ведро!).Так и хочется протянуть руку и погладить.
–Смотри, Проня, медведь, -кричит удивлённый Стручок напарнику, – давай подплывём поближе, я никогда не видел медведя живьём .Что ж не подплыть. Подплывём, жалко что ли. Идут на сближение с медведем, а вернее с его милой и смешной головкой. ( Если бы они видели какая махина скрывается под водой!).
Встречу с людьми косолапый явно не планировал. Да и зачем они ему нужны? Жил себе жил. Нужда припёрла – поплыл на тот берег. Тут на тебе: ”Здрассьте, я ваша тётя! Желаем поближе познакомиться.” Шли бы вы ребята своей дорогой. С медведем шутки плохи!
Но баркас приближается почти вплотную. Медведь, увидев лодку с людьми, поворачивает обратно. Не тут-то было: Стручок зачем-то придерживает его шестом за шею, цепляет за лапы, мешает плыть. Медведь сопротивляется, увёртывается от шеста, не хочет связываться с людьми. Стручок не уступает, упорствует. Но есть же предел терпению! Медведю нет резона тонуть. Из-за чего? Только потому, что у какого-то лоботряса “поехала крыша”. Он разворачивается к баркасу, всем видом своим говоря: ”Ну, если вы так хотите, то пожалуйста!” Не будь дураком, цап за борт своей лапищей. Баркас клонится на бок, того гляди опрокинется. Мотор надрывно переходит с высокого тона на низкий. С берега стрелой мчится длиннохвостая сорока: ”Ха-ха-ха-ха!” Нутром чувствует, бестия, намечается скандальчик.
Медведь своих намерений не скрывает. Слышно как хрустит бортовая доска под черными острыми когтями. Головка, несколько мгновений назад казавшаяся такой забавной и безобидной, увеличивается на глазах, приближаясь. Вот она уже рядом: ”Кто-то нас хотел тут погладить!” Медведь норовит и второй лапой зацепиться за борт. Стручок явно не ожидал такого поворота событий. В растерянности его глазёнки бегают из стороны в сторону. Он не знает, что делать. Хоть самому прыгай за борт. Тычет в медведя шестом, мешает тому ухватиться за борт второй лапой. На помощь бежит Проня. Хватает на ходу пустую флягу с широким горлом, набросив на голову медведю, лупит по ней веслом. Толстым концом весла упирается медведю повыше ключицы, в самую “дыхалку”. За бортом баркаса слышится скрежет когтей о металлическую обшивку днища. Медведь ищет опору. ”Если найдёт, – думает про себя Проня, – будет не до смеху”.
–Скидывай медведя! – кричит что есть мочи Проня, -шестом бей по лапе! По лапе бей!
Как бей?! Только что мальчишка заигрывал с медведем, шалил, а теперь бей!
–Ему больно же!
– верещит мальчонка.
–Тебе ещё больнее будет! – грозит Проня, матерясь, – бей… твою мать…
Стручок понимает, что сейчас Проня страшнее медведя. Ослушаться его не моги. Вмиг детская душа ломается: удар!.. ещё удар!.. и он уже мужчина.., а медведь плюхается в воду, кружит на одном месте то ли от боли, то ли от злобы, то ли оттого, что забыл куда и зачем он плыл. Мотор, почувствовав облегчение, весело запел. Ууууууууууф-ф-ф-ф! Пронесло. Слава Богу!
Медвежий аттракцион
За прииском “Большевик” дорожники ремонтировали участок трассы в сторону Мяунджи. Ранним утром приехали на место. Несколько человек начали зачищать старые выбоины на полотне, а двое (водитель Тупчий и тракторист Емеля) на самосвале поехали на берег Аян-Юряха. Там в карьере стоял бульдозер. На нем Емеля горновал гальку и глину дорожникам.
Емелю потому и звали Емелей, что язык у него, как помяло. Каждую минуту травит какую – ни будь байку. Был бы слушатель. Пока ехали на Аян, ни на минуту не смолк.
– Представляешь, вчера с утра до вечера на том берегу реки медведище с корову ростом, прямо напротив меня метрах в ста от карьера вышел из леса.
– Может со слона? – загоготал Тупчий, не придав серьёзного значения словам тракториста.
– Не перебивай, – отмахнулся Емеля, – с мысли собьёшь… Вышел он из леса, сел на гальку, глазищи вытаращил. А я как на грех ружьё не взял, – Емеля похлопал ладошкой по зачехлённому ружью, – (беру с собой для отстрастки). А тут трактор, как на зло стал барахлить, бензопровод засорился… вода откуда- то попала. Думаю, переплывет реку, и что я буду делать? Хоть криком кричи. У меня выхлоп на пускаче похож на пулемётную очередь. Дерну за шнур, пускач- ”та-та-та-та-,” медведь как подпрыгнет на месте, а уходить не уходит. От ружейного выстрела деру бы дал. А тут нет. Концерт, да и только. Не то чтобы он испугался, а как бы играючи, вроде я с ним шучу. Завёлся мотор- маленько отлегло: всё- таки на работающий трактор не полезет. И он успокоился, упёрся в меня взглядом и сидел словно заворожённый.
Тупчий свободной рукой потеребил Емелю за колено:
– Он смотрел на тебя и думал: ”Где- то я видел этого мужика?”
–Ну, слушай, дурёха! Весь день просидел с места не тронулся. Может больной какой, подумалось мне, а потом я вспомнил рассказ Прони -моториста. Оказывается, медведь никогда не ест свежатину. Задерёт или замнёт кого- то, спрячет жертву свою, завалит камнями, валежником или буреломом. Отойдёт в сторонку и слушает, если жертва подает признаки жизни (стонет или ворочается), вновь раскопает и опять мнёт. Помнёт, опять заваливает. Караулит дня два, три. Когда от жертвы пойдёт душок, начинает есть. Смотрел я вчера на медведя и думал, может, он задрал олешку или сохатого и караулит, а на меня смотрит от нечего делать.