С мертвых не спросишь
Шрифт:
Значит зону поисков можно было сократить, исключив из нее еще комнату Дэвида, а также, вероятно, кладовые, гардеробные и угольный погреб, где хозяйничала миссис Бенсон. Многолетний опыт подсказывал, что мужчины предпочитают прятать вещи где-то повыше – если только они не дети и не карлики; Фенвик не относился ни к тем, ни к другим. В замечательных и разумных правилах, входящих в программу лучших школ контрразведчиков, не учтено лишь одно – полное отсутствие объекта поисков, как в этом случае. После почти двух часов поисков я был уже почти уверен в этом. Того, что я искал, не было ни в подвале,
Конечно, судовой журнал можно запереть в сундуке, а сундук зарыть где-то на участке, но поступать так Фенвику не было никакого смысла. Он же не собирался беречь журнал до лучших времен, словно вино или клад. Ведь речь шла о важных для суда доказательствах, и если Фенвик прятал судовой журнал, то где-то близко, откуда его легко можно было достать. Может быть, журнал хранится в банке или в какой-нибудь юридической конторе? Я уныло поплелся обратно в кабинет Фенвика, сел за его письменный стол и отхлебнул какого-то вина из стоявшей на нем бутылки. Небольшой, очень уютный мужской кабинет, со вкусом обставленный в темно-коричневых и густо-зеленых тонах. Два удобных кожаных кресла, ряды книг на полках, небольшая модель галеона из кости – такие вещи делали во времена Наполеона французские военнопленные, содержавшиеся в Дартмуре. Хотя, конечно, могла быть и хорошая имитация.
Очень даже приличная комната, разве что смахивавшая на экспонат мебельной выставки. Увы, хозяин напрасно обставлял кабинет, редко ему приходилось здесь бывать. Если только это не было сделано кем-то другим – в качестве своеобразной приманки.
30
Луис – я про себя уже называл ее так – вернулась в пятом часу. Услышав хруст гравия под колесами машины, я вышел на улицу, чтобы открыть ворота гаража.
– Как успехи? – спросила она.
Я покачал головой. Она поставила машину рядом с "ровером". В багажнике оказалось несколько картонных пакетов с таким количеством продуктов, которым можно было накормить целую армию.
– Во вторник приедет Дэвид, – пояснила она при виде моего удивления. Потом уже не столь уверенно добавила: – По крайней мере я надеюсь. – Она сочувственно взглянула на меня. – Не расстраивайтесь, еще найдете где-нибудь. Может быть, в его лондонской квартире.
– Там его нет.
Луис резко повернулась ко мне.
– Откуда вы знаете?
Я пожал плечами.
– Мне уже удалось там побывать.
Она внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.
– Ну что же, это ваша работа. Но там тоже ничего не оказалось?
– Ничего. – Я шел за ней, не понимая, почему известие о моем обыске квартиры Фенвика ее так поразило, а тщательный осмотр собственного дома не волновал вовсе, но слишком голову ломать над этим не стал.
Сложив продукты на кухне. Луис огляделась.
– Все на своих местах, как будто вы ничего не трогали. Вас обучали специально?
– Да, и этому тоже. Ну ладно, спасибо за любезность.
– А вам обязательно так торопиться в Лондон? Не хотите выпить чашку чая?
Иногда молчание красноречивей крика, а непроизнесенные слова понятнее команды. Я смотрел на нее и видел только мягкую,
– От чашки чая я бы не отказался.
И мы уже сидим за большим кухонным столом и чинно пьем чай.
– О чем вы сейчас думаете? – следует вполне невинный вопрос.
– Ну, в общем... о погоде.
Луис шаловливо улыбнулась.
– Разумеется, ведь так тепло для этого времени года, верно?
– Да, явно надвигается антициклон.
– И не предвидится холодных атмосферных фронтов.
– Только теплые.
– Никогда не могла разобраться в этих премудростях.
– Зато на синоптической карте все смотрится вполне наглядно.
– Неужели кому-то приходится их составлять? – снова весело рассмеялась она.
И тут зазвонил телефон.
Мы молча переглянулись, стараясь сохранять спокойствие, потом Луис неторопливо зашагала в зал, где стоял телефонный аппарат.
Я убрал со стола чашки с блюдцами, поставил на место чайник и сахарницу. Не знаю, зачем – возможно, в силу привычки, или чтобы чем-то себя занять. Потом пошел следом. Луис держала телефонную трубку, слушала и кивала. Она протянула мне руку, переплетя тонкие крепкие пальцы с моими.
– Все в порядке, мистер Бейкер, не стоит беспокоиться, сказала она в трубку, прижимаясь щекой к моей руке.
Я придвинулся ближе и ощутил аромат ее духов – тонкий и нежный, словно от свежесорванных цветов.
– Нет, мистер Бейкер, этим займутся адвокаты моего отца. Я только...
Бейкер продолжал что-то бубнить. Склонившись к ней, я нежно пощипал губами ее ухо, она подняла ко мне лицо.
– Да, мистер Бейкер, но дом все еще оформлен на его имя, поэтому я все равно не смогу ничего решить.
Она медленно провела моей рукой по своей груди, и сквозь тонкую блузку я отчетливо ощутил, как твердеют ее соски.
– Ну что ж, мистер Бейкер, если налоговая инспекция настаивает на ответе, пусть направят запрос в Соединенные Штаты. Сама я ничего не могу сказать.
Другая моя рука поползла ниже.
– Хорошо, мистер Бейкер. Звоните в любое время. Всего хорошего.
Она уронила телефонную трубку на столик, рванулась ко мне и жадно прижалась губами.
Все вышло прямо на ковре у телефона, быстро, неистово и грубо, хотя трудно сказать точно, кто кого насиловал. Спустя несколько минут мы уже медленно приходили в себя посреди груды наспех сброшенной одежды.
Луис томно спросила:
– Ты понял, что я просто соскучилась?
– Скорее изголодалась.
Она негромко рассмеялась, вздрогнула от холода и завернулась в край пушистого белого ковра.
– Ты включишь это в свой отчет?
– Я ни перед кем не отчитываюсь.
– Выходит, ты настолько частный детектив, что работаешь сам на себя?
– Я не детектив. Не хочешь выпить?
Разыскав брюки, я пошел с ними в гостиную. Там почему-то было светлее, чем на улице – казалось, стены большого зала светятся сами.