С милым рай в шалаше

Ясина Калина

— Лежите, тёть Маш, вы чего? Сами-то когда ели в последний раз?

— А-а, вчера днём меня уже прихватило, ещё не вставала. Сейчас встану, сынок, сейчас.

— Лежите, я сам возьму, где всё лежит?

— Холодильник в сенях стоит, открой. Там должна толчонка стоять и котлеты в пакете, они жареные, только подогреть.

Еле поднялся, но пошёл, тётка голодная, да и я ещё поел бы.

Всё разогрел, тёть Маше поставил рядом с кроватью на табуретку. Себе тоже положил и сел с тёткой рядом, оба едим. Я еле жую,

сил совсем нет. Тётка ест и плачет.

— Чего ревёшь, тётка, всё хорошо будет, прорвёмся.

Глава 9

АЛИНА

ТРУДНЫЙ ПУТЬ

Поднялась на ноги, взяла чемодан и пошла по дороге, которую мне указал водитель такси.

У чемодана колёсики маленькие, по неровной дороге не катятся, приходится его волоком тащить. Пыльная, грязная, уставшая, слезы по щекам размазаны. Есть хочу, в конце концов. Но я себя подбадриваю. Всего пару километров, скоро увижу деревню, а потом и свой дом.

Слышу где-то сзади рёв мотора автомобиля, останавливаюсь и оборачиваюсь. Едет машина неопределённого цвета, наверное, советская ещё, я таких в городе не видела. Да как едет, из стороны в сторону её мотает. Подъезжает, но не останавливается, и прямо на меня, еле успеваю с визгом отскочить.

— Идиот, тебе что, дороги мало? — ору ему в след.

Машина остановилась, проехав метров десять вперёд. Едет назад, я отбегаю дальше от дороги, точно задавит.

Останавливается недалеко от меня, из неё выходит мужчина, высокий, очень худой. Копна густых каштановых волос и такой же густой бороды почти полностью закрывают лицо. Он одет в когда-то красную рубаху и старые джинсы. Вся одежда на нём болтается, не по размеру. Он страшный, как есть леший.

Я испугалась, закрыла рот рукой, чтобы не заорать, и смотрю на него широко раскрытыми глазами.

— Ты куда идёшь? Тебя подвезти? — подходит ко мне и так спокойно спрашивает.

А я шарахаюсь от него, спотыкаюсь и сажусь на задницу.

— Ты чего, испугалась что ли? Я не кусаюсь. Помочь тебе хочу.

Подаёт мне руку, я за неё хватаюсь, и он меня тянет вверх. Смотрю, вроде мужик адекватный, страх потихоньку отходит.

— Ничего я не боюсь, просто неожиданно. Ты лохматый, на лешего похож.

— Ничего, ты вон тоже лохматая и грязная, я же тебя бабой Ягой не обзываю.

— Простите. А вы куда едете?

— А куда тебе надо?

— Я в Семёновку иду, далеко мне ещё?

— Километров пять.

— Сколько? Водитель такси сказал, что пару километров. Он оставил меня около моста, — от такой цифры у меня совсем руки опустились, вдруг этот мужик в ту сторону не едет.

— Я тоже в Семёновку, садись, подвезу.

Он взял мой чемодан и пошёл к машине. Идёт и шатается, сильно.

— Стойте, вы что, пьяный?

— Уже нет, — отвечает он мне и голову опускает, — вчера чуть-чуть выпил, сегодня не пил, так

что трезвый.

И продолжает нести мой чемодан к машине.

— Стойте, говорю вам. Поставьте мой чемодан. Я с пьяным не поеду. Я видела, как вы ехали.

— Как?

— Виляли туда-сюда, — ещё и рукой показываю, как вилял.

— Нормально довезу, поехали.

— Нет. Я сказала, с пьяным не поеду.

А он больше не уговаривает, садится в машину и уезжает. А я, гордая, беру чемодан за ручку и вышагиваю следом за машиной с высоко поднятой головой.

Даже не понимаю, как так получается, но я споткнулась и лечу плашмя всем телом в дорожную пыль, прямо лицом. Упала сильно, аж их лёгких воздух вышибло. Поднимаюсь, сажусь на корточки, пытаюсь вдохнуть.

Получилось.

Опять заревела, в голос. Всё, больше не могу. И так была грязная, а сейчас сплошной кусок пыли, во рту пыль, в носу пыль. Слёзы катятся по щекам грязными ручьями.

Машина вернулась, остановилась около меня. Мужик выходит, открывает багажник, грузит мой чемодан. Потом подходит ко мне, ставит на ноги, отряхивает как может, рукавом своей рубахи вытирает мне слёзы и сопли, сажает к себе в машину. И всё это действие происходит без слов, только мои рыдания.

Сижу на заднем сиденье, свернулась в калачик и дальше вою. Мужчина смотрит на меня в зеркало заднего вида, но молчит.

Подъезжаем к деревне, я почти успокоилась.

— Адрес какой? — спрашивает мужик.

— Что? — растерялась я.

— Куда везти, спрашиваю, к кому? Адрес говори.

— А, поняла, — всхлипнула ещё раз, — Садовая, четыре.

— Так там никто не живёт, пустой дом, давно уже, — говорит он, посматривая на меня с беспокойством.

— Знаю. Это дом моей бабушки, теперь я там жить буду.

Мужик пожал плечами и повёз меня по адресу. Видно, не болтливый, лишнего не говорит и не спрашивает.

Останавливает возле почти последнего дома на улице. Я выхожу и смотрю на моё теперь жилище.

Я помню этот дом. Он был светло-синего цвета, а наличники и фронтон были выкрашены в белый. А железная крыша была такого грязно-бордового цвета.

Я стояла возле кривой калитки и смотрела на старый, весь обшарпанный дом. Он весь зарос дикими кустарниками и травой. Как подойти к дому, даже тропинки нет.

Пока стояла и смотрела, машина уехала, чемодан стоит возле калитки, а я боюсь заходить. Неудобно как, не поблагодарила мужчину.

Ну что же, надо заходить. Взялась за калитку и хотела открыть…

— Погоди.

Я аж подпрыгнула, сердце чуть не выскочило от испуга, держу его рукой у горла.

— Да чтоб тебя, леший, напугал как, чуть не умерла от разрыва сердца.

Стою, пытаюсь дыхание восстановить, а он в калитку заходит с топором в руках.

— Я не леший, меня Андрей зовут. Я твой сосед, в двенадцатом доме живу.