С открытым лицом
Шрифт:
Независимо от своих первоначальных намерений, на самом деле члены «Суперклана» не встали на путь вооруженной борьбы. Вот что важно. Что касается остального, то мне кажется более чем понятным, что Симиони рассказал журналисту такую сказку, учитывая атмосферу подозрительности, которая висела над ним и его школой.
В Италии их положение осложнилось. Некоторые из их товарищей, например, Галлинари, обратились к нам. Насколько я знаю, выбор Парижа был сделан из практических соображений. У Тушер было много знакомых во Франции. Поэтому ей не составило труда найти большую квартиру и деньги для создания языковой школы «Иперион».
Я думаю, что, как говорят в Риме, это все мистификации. Мы разорвали все отношения с представителями «суперклана» еще до рождения детей. В тюрьме у меня была возможность подробно поговорить с Молинарисом, который был арестован после похищения Моро: он сказал мне, что все подозрения в их адрес были основаны на злополучных слухах, которые они распускали во времена Пролетарской левой.
Что касается Кракси, то он представлял Симиони на месте «великого старика» по той простой причине, что хорошо знал его с тех времен, когда они вместе воевали в PSI в Милане, и с полным основанием считал его умным человеком с макиавеллиевской хитростью. Поскольку социалистический секретарь, несомненно, считал, что в области вооруженной борьбы нет выдающихся умов, ему казалось логичным, что такой человек, как Симиони, вероятно, мог бы занять место суперлидера. Короче говоря, это была простая мечтательность, основанная на предположениях.
Мы с Моретти проводили в БР две разные политики. Это не означает, как утверждает Симиони, что он был неспособен рассуждать политически.
Правда в том, что в определенный момент, после смерти Маргериты, моего ареста и ареста Франческини, в Красных бригадах возник внезапный дисбаланс между различными компонентами, которые до этого момента работали, дополняя друг друга. Верно, что Моретти обладал технической культурой, но этого недостаточно, чтобы заклеймить его как некультурного: помимо всего прочего, он является глубоким знатоком оперной музыки...
Моретти был членом низового комитета, который руководил первой борьбой в Сит-Сименсе, и мы хорошо знали его со времен Sinistra proletaria. Однажды весной 71-го года, когда мы только начали наши «демонстрационные акции», Маргерита, Франческини и я встретили его у ворот Siemens. В то время мы еще спокойно ходили по заводским тротуарам. Моретти сказал нам, что то, что мы делали и проповедовали, то есть нападения на машины боссов и наши политические предложения, имело определенный успех в его среде, и спросил, может ли он внимательно следить за нашими инициативами. Так он постепенно присоединился к организации, и именно он, чуть позже, предложил похитить инженера Идальго Маккиарини.
После Моретти пришли Маурицио Феррари, работник отдела «сажи» компании Pirelli, и Альфредо Бонавита, опытный сварщик, который приехал за нами из Таранто, где он работал в Italsider.
С самого начала нашим главным ориентиром был Пьерино Морлакки: он знал абсолютно всех и был естественным лидером Lorenteggio. Кварто Оджаро, с другой стороны, дал нам Ариальдо Линтрами, рабочего из Бреды, и Валерио Де Понти, 16-летнего мальчика, который был очень близок с Маргеритой. Был еще один товарищ из того квартала, который сыграл важную роль в создании БР, но я не могу его назвать, потому что в 74-м году по личным причинам он покинул нашу группу и так и не был идентифицирован.
Полиция искала нас, и они также более или менее знали, кто мы такие. Но они не смогли найти ничего против нас. Я помню, что до похищения Маккиарми полицейские несколько раз приходили с обыском в маленькую квартиру, где я жил с Маргеритой. Они искали листовки, мимеографы, но их там не было. Для первых листовок мы использовали старый мимеограф из Sinistra proletaria, который мы прятали в подвале в Бароне, где следователи никогда не появлялись.
Со временем мы поняли, что не можем продолжать сжигать старые автомобили и шины Pirelli. Мы подумали о жесте в стиле «Тупамарос»: короткое демонстративно-карательное похищение особо ненавистной символической фигуры. Чтобы быть увековеченным на фотографии, которая воспроизвела бы наше послание в миллионах экземпляров, во всех газетах».
Маккиарми был директором завода и отвечал за реструктуризацию компании, поэтому он был черным зверем рабочих, которые неоднократно безуспешно пытались противостоять ему и «отдать его под суд» во время внутренних маршей. По нашему обыкновению, мы долго обсуждали, прежде чем начать действовать. Затем мы решили, что схватим его и допросим по вопросам, которые были близки сердцу рабочих.
В том первом похищении образ пистолета, направленного на пленника, был очень важен. Мы размышляли о том, что показать пистолет на полароидной фотографии — значит впервые «показать» предприятие вооруженной борьбы в Италии 1970-х годов. В действительности это было старое ржавое устройство, из которого, возможно, даже нельзя было стрелять. Но само оружие не имело значения. Важен был его образ-послание, распространенный всеми СМИ: борьба вооружена.
Были ли БР на тот момент действительно вооруженной организацией? То есть, приобрели ли они огнестрельное оружие и каким образом?
Несколько единиц оружия начали циркулировать в движении сразу после бойни на площади Фонтана. Мы, однако, поначалу не придавали особого значения оружию еще и потому, что не были подпольными и жили в квартирах, посещаемых многими людьми, где спрятать его было бы невозможно.
Однако, вооружение первого БР представляет собой очень красочный романтико-идеологический роман. Пистолеты и несколько редких пулеметов «Маб» были военными реликвиями, хранившимися у партизан, которые часто передавали их нам с трогательными церемониями. У меня осталось нежное и меланхоличное воспоминание о тех старых коммунистах, которых уже нет в живых и которые испытали горечь разочарования: «Мы верим в вас, — говорили они нам, — и надеемся, что вы преуспеете там, где мы потерпели неудачу». Передать им оружие, с которым они тридцать лет назад сражались против фашистов, было все равно, что передать нам свидетеля.
Меня глубоко тронул один из них: ему было шестьдесят пять лет, он был партизаном в горах Новары. Он вложил мне в руку очень старый пистолет времен испанской войны и сказал: «Смотри, я хранил его много лет, он все еще хорош, но будь осторожен...». И он очень настаивал на том, чтобы принять участие в акции вместе с нами. Мне пришлось приложить немало усилий, даже против себя, чтобы отговорить его.
История с Маккиарми это была акция, над которой мы много работали. Нужно было схватить человека в центре города и как можно быстрее доставить его в безопасное место. Нам пришлось изучить различные техники. Нам очень помог предыдущий опыт ограбления в Милане...