С первого взгляда

Стил Даниэла

Летела она из Милана в джинсах и футболке – и то и другое с ее собственными лейблами, – в винтажной норковой куртке, которую нашла много лет назад в одном из бутиков в Милане, и черных туфлях-балетках, модель которых создала в прошлом году. С собой у нее была большая черная дорожная сумка из кожи аллигатора от Гермеса – предшественница сумок от Биркин, но еще более поражающая воображение своими размерами, и вот она-то была поистине элегантна, потому что за многие годы подобных странствий основательно потерлась.

Сидящая в одном из восьми кресел салона первого класса, Тимми вытянула перед собой ноги, и тут пилот объявил, что они идут на посадку в аэропорту Руасси-Шарль-де-Голль, недалеко от Парижа. Она проспала почти все время их короткого полета, не проснулась, и когда предлагали еду. Напряжение, лихорадочный темп работы, банкеты и рауты оставили ее выжатой как лимон. Она побывала на предприятиях, где производят трикотажные изделия ее бренда, столовое и постельное белье, а также шьют обувь. Показы готовой одежды в Европе непременно сопровождаются нескончаемыми банкетами и встречами, никто до последнего дня не спит. Сейчас в самолете

рядом с ней сидел священник, он за все время полета не перемолвился с ней ни словом – вероятно, это был один из тех немногих людей на земном шаре, кто не знал ее в лицо и не носил вещей, созданных ею. Когда Тимми садилась, они вежливо кивнули друг другу, она бегло просмотрела «Геральд трибюн» – что там пишут о коллекции, которую она показывала в Милане, и о той, что показывала за неделю до того в Лондоне, и через десять минут уже спала сном праведника.

Самолет покатился по посадочной полосе, и она с улыбкой поглядела в окно, радуясь, что скоро увидит Париж, потом повернула голову в сторону своих помощников, которые сидели по ту сторону прохода. Священник весь полет смотрел в окно, а помощники Тимми не беспокоили ее, пока она спала. Эти три недели дались им нелегко, сначала демонстрация моделей в Нью-Йорке, потом Лондон, потом Милан. Остался только Париж, и какое же они все испытывали от этого облегчение.

Все четыре показа были важны, но показ коллекции готовой одежды в Париже был всегда особенно напряженным от начала и до конца, проходил в стремительном темпе и требовал огромных затрат энергии. Милан был своего рода Меккой в мире моды, но для Тимми важнее всего было завоевать Париж. И она его всегда завоевывала. Это был город, который она любила больше всего на свете, к нему устремлялись все ее мечты. Еще не стряхнув с себя сон, Тимми протянула записи своим помощникам, Дэвиду и Джейд. Дэвид работал с ней уже шесть лет, Джейд двенадцать. Оба были преданы ей всей душой, потому что она была добра и справедлива, и оба многому у нее научились и как у человека, и как у профессионала. А Тимми была поистине вдохновляющим примером во всем, начиная с самозабвенного увлечения, с которым она трудилась, до чуткого, бережного отношения к людям. Дэвид любил повторять, что в ней горит внутренний огонь, она точно маяк, который светит в темноте, указывая путь. И самым привлекательным в ней было то, что она и не подозревала о своих редких, прекрасных качествах. Непритязательность в мире моды – свойство немыслимое, но все, кто знал Тимми, единодушно сходились на том, что она на редкость скромна и проста.

Тимми обладала врожденным, безошибочным чутьем, подсказывающим ей, как следует вести дела, для кого разрабатывать модели и что люди захотят носить в следующем сезоне. Она мгновенно улавливала, какие нюансы необходимо учесть, и без колебаний вносила изменения в стиль, когда это требовалось. Такое за годы ее работы случалось не раз. Она никогда не боялась предложить что-то новое, каким бы рискованным это новое ни казалось. Она смело шла по жизни и много лет была для Дэвида и Джейд не только отличным боссом, но и добрым другом. Надежная как скала, трудолюбивая и работоспособная до одержимости, блистательно талантливая, с превосходным чувством юмора, отзывчивая, немножко сумасшедшая, перфекционистка во всем, и главное – добрая, Тимми поставила такую высокую планку компетентности, деловитости, креативности и профессиональной этики, что соревноваться с ней было нелегко.

Дэвид Гоулд пришел к ней сразу после окончания Художественного училища имени Парсонса как начинающий дизайнер, и Тимми скоро увидела, что модели его скучноваты, в них явно просматриваются тенденции прошлого, испытанные и надежные, но очень мало предощущения будущего, чего она как раз и ждала от своих помощников-дизайнеров. Однако разглядела в нем совсем иные и гораздо более полезные качества. Он оказался кладезем оригинальнейших маркетинговых идей, имел в высшей степени организованный ум и талант замечать малейшие детали, а также поддерживать контакт с массой людей одновременно. Она очень скоро обратила на него внимание в дизайнерской группе и сделала своим помощником. Он все еще ездил вместе с ней на демонстрации коллекций, но за шесть лет совместной работы его обязанности многократно умножились. В свои тридцать два года он был вице-президентом фирмы, отвечающим за маркетинг, и она обсуждала с ним все их рекламно-пропагандистские акции и мероприятия. Трудясь вместе, они разработали такую пиар-стратегию формирования имиджа фирмы, что «Тимми» притянула к себе всеобщее внимание, точно мощный магнит. Уж если Дэвид за что-то брался, он достигал блестящего успеха.

Как и всегда, он взял на себя все, что только можно, во время демонстрации коллекций в Нью-Йорке и Европе, чтобы Тимми было не так тяжело. Она любила повторять, что на его визитной карточке должно быть написано «Волшебник», а не «Вице-президент по рекламе и маркетингу». Если как художник он был одарен не слишком ярко, то в сфере маркетинга, рекламы и менеджмента возмещал этот недостаток стократно, и Тимми утверждала, что сама она ни на что подобное и отдаленно не способна. Она всегда по справедливости оценивала достижения других и не скупилась на одобрение и похвалы, когда люди того заслуживали. К Дэвиду она относилась с большой теплотой и нежностью, и когда он четыре года назад заболел гепатитом, сама ухаживала за ним, пока он не поправился. После этого их дружба стала еще более крепкой, он почитал ее как своего Учителя и говорил, что она научила его всему, что только можно знать об индустрии моды, а Тимми утверждала, что он давно превзошел ее во всем. Их совместная работа была на редкость плодотворной и приносила фантастический доход «Тимми О» – и фирме, и женщине, носящей это имя.

Джейд Чин в свое время работала помощником редактора в «Вог», и Тимми обратила на нее внимание во время фотосессий журнала, на которых Тимми часто присутствовала

сама, следя за тем, чтобы все ее модели одежды были сфотографированы в наиболее выигрышном ракурсе. Джейд была так же дотошна, как и Тимми, придавала такое же огромное значение мельчайшим деталям и была готова работать по восемнадцать часов в сутки. Тимми пригласила ее к себе после того, как Джейд проработала в «Вог» пять лет, медленно поднимаясь по ступенькам казавшейся бесконечной лестницы, которая когда-нибудь приведет ее к должности редактора какого-нибудь отдела в журнале с мизерным жалованьем, разнообразными бонусами и льготами, но так и не даст должного признания. Взамен всего этого Тимми предложила Джейд жалованье, которое показалось ей в то время огромным, и должность своего личного помощника. У Джейд за двенадцать лет было множество возможностей войти в корпоративную структуру «Тимми О», но она предпочла остаться главным личным помощником самой Тимми. Она любила свою работу и все, что было с ней связано. И она отлично сработалась с Дэвидом. А с Тимми они работали с синхронной точностью и четкостью, Джейд каким-то шестым чувством угадывала идеи Тимми еще до того, как они придут ей в голову. Тимми уже давно говорила, что такая помощница, как Джейд, – мечта всех деловых женщин. Она, если можно так сказать, была чем-то вроде верной и преданной жены, только Тимми была женщина, а не мужчина. Она заботилась обо всем, вплоть до последней мелочи, даже брала во все поездки любимый чай Тимми в пакетиках. Чашка чаю появлялась как бы сама собой как раз в ту минуту, когда Тимми особенно в ней нуждалась, равно как и обед, ужин, легкий перекус, появлялся и туалет, который Тимми хотела надеть, готовясь дать интервью, появлялся подробный список тех, кому следует позвонить, кто звонил ей, от кого Джейд сумела отделаться, а также постоянно меняющийся график встреч. Занимаясь второстепенными делами, Джейд всеми возможными способами облегчала жизнь Тимми и помогала ей сохранять правильные ориентиры и всегда быть в курсе всего, что происходило.

Эта троица была великолепно сработавшейся командой. Джейд и Дэвид освобождали Тимми от досадных мелочей повседневной жизни и давали возможность сосредоточиться на работе. Тимми говорила, что это благодаря им она так хорошо выглядит и так хорошо себя чувствует. За двенадцать лет Джейд летала с ней в Париж около пятидесяти раз, а Дэвид, вероятно, в два раза меньше. Из всех городов, что есть на нашей планете, Тимми больше всего любила Париж, и хотя штаб-квартира ее фирмы находилась в Лос-Анджелесе, она летала в Париж всякий раз, как представлялась возможность, и ездила по всей Европе, следя за тем, как идут дела в тамошних филиалах ее фирмы. Из всех американских модельеров она оказалась самой смелой, когда решила обосноваться в Европе и открыть там свои филиалы. И оказалось, что рисковала она не зря. Перелет через океан никогда не казался ей слишком долгим, она летала в Париж при малейшей возможности, под любым предлогом. Как и всегда после показа коллекции готовой одежды в Париже, который стоял последним пунктом в графике этого месяца и представлялся Тимми форменным светопреставлением, она планировала провести в городе два дня одна, чтобы перевести дух. А уж потом присоединиться к Джейд и Дэвиду в Нью-Йорке, там они будут вести переговоры с деловыми партнерами, посетят их фабрику в Нью-Джерси, встретятся со своими рекламными агентами и будут обсуждать стратегию проведения следующей кампании.

Тимми принадлежала к тем немногим предпринимателям, кто отказывался перенести штаб-квартиру своей фирмы в Нью-Йорк. Она предпочитала жить в Лос-Анджелесе, ей нравилась тамошняя жизнь, нравилось делить время между ее виллой на берегу океана в Малибу и городским домом в Бель-Эйр. У нее не было ни малейшего желания переселиться в пентхаус в Нью-Йорке, мерзнуть там зимой и метаться между Нью-Йорком и Хэмптоном летом. Она любила именно ту жизнь, которой жила, и утверждала, что здесь, в Лос-Анджелесе, ей все помогает. Что ж, с победителями не спорят. Если надо, она тут же сядет на самолет, не тратя времени, и полетит в Париж, в Нью-Йорк, а то и в Азию, такое тоже случалось. Дэвид уговаривал Тимми купить собственный самолет, но она заявляла, что он ей совершенно не нужен, она с удовольствием пользуется услугами коммерческих авиакомпаний, вот как сейчас, когда летит из Милана в Париж и когда летела из Лондона в Милан.

При том фантастическом успехе, которого Тимми добилась, она была на удивление непритязательна. Никогда не забывала о своем скромном происхождении, о том, какая удача ей выпала в самом начале ее карьеры, не забывала кафе, где работала официанткой, когда начала создавать по ночам свои модели, которые шила из дешевых и необычных тканей, купленных на чаевые от посетителей кафе. Шила она платья семь лет, ей уже исполнилось двадцать пять, когда впервые улыбнулась удача: сотрудница управления знаменитого магазина «Барниз», заказывающая товары, обратила внимание на платья, которые у Тимми купили ее подруги-официантки, они были эффектные, необычные и стильные и к тому же великолепно сшиты. Она купила несколько лучших моделей и отдала в магазин «Барниз», тогда он находился на Семнадцатой улице, в Вест-Виллидж, и только потом переехал в центр. Платья Тимми мгновенно раскупили. Сотрудница заказала Тимми еще двадцать пять платьев, потом пятьдесят. В следующем году Тимми предложили сшить сто, и тогда она ушла из кафе, взяла в аренду старый товарный склад в районе Лос-Анджелеса, где рождалась мода, и наняла десяток девушек из приюта для матерей-одиночек, чтобы они помогали ей шить. Платила им приличное жалованье, они были на седьмом небе от счастья, и сама она тоже. Дело сразу пошло в гору. К своим тридцати годам Тимми добилась такого успеха, что ее изделия покупала вся страна, а в следующие восемнадцать лет она буквально вознеслась в стратосферу. Однако она всегда помнила, как и где все начиналось и как ей повезло, что ее заметили и что успех осенил ее. Хотя в жизни ей пришлось пережить немало тяжелого, она считала себя во многих отношениях счастливой. И самым главным счастьем была работа.