С первого взгляда
Шрифт:
– Знаешь, наверное, я сумасшедшая, – тихо призналась Тимми, – но я почему-то тоже. Человеку в здравом уме это трудно объяснить. Скажи я кому-то, что влюбилась с первого взгляда в человека, который пришел ко мне в «Плаза Атене», и меня бы наверняка забрали в психушку. А если бы мне кто-то сказал такое, я бы подумала, что он рехнулся. Но нам с ним кажется, что иначе и быть не могло. А ведь мы даже ни разу не поцеловались, я уж не говорю о том, чтобы лечь вместе в постель.
– Сколько радостей тебя ждет впереди, есть ради чего жить! – засмеялся Дэвид.
– А я вовсе не уверена, что все это будет. Во всяком случае, в ближайшем будущем. Думаю, я лягу с ним в постель
– Как бы там ни было, ты все делаешь правильно, я в этом уверен, – успокаивал ее Дэвид. – И не вздумай корить себя, если вдруг так случится, что ты окажешься с ним в постели раньше. Может случиться и что-то посерьезнее. Поезд на полной скорости трудно остановить. А может, его и не надо останавливать, если вы и в самом деле любите друг друга.
Дэвид с огромным уважением относился к суждениям Тимми, восхищался ее мудростью, ее честностью и высоким человеческим достоинством, и то, что она так безоглядно влюбилась в Жан-Шарля, свидетельствовало только в его пользу. Такого с ней никогда раньше не было, он и не ожидал, что такое вообще возможно. Нет, так сильно полюбить Тимми могла только человека необыкновенного. И она была уверена, что Жан-Шарль самый удивительный из всех, кого она встречала. И в этом у нее не было ни малейших сомнений, она слепо доверяла своему чутью во всем, что касалось Жан-Шарля. И была уверена, что он именно такой, каким она его видит.
Полет был долгий, и она наконец заснула. В Лос-Анджелесе, по дороге в Бель-Эйр, она закинула Дэвида домой, а когда доехала, водитель внес за ней ее чемоданы. И едва она отворила дверь, как зазвонил телефон. Она сняла трубку, ожидая услышать голос Жан-Шарля, но это оказалась Джейд.
– Как долетели?
– Хорошо, только уж очень долго, – пожаловалась Тимми. Как хорошо вернуться домой, какое наслаждение лечь в собственную постель… Ей казалось, она не была здесь тысячу лет, ведь сначала она возила свою коллекцию в Нью-Йорк, потом турне по Европе, а потом еще пришлось лететь на Тайвань. – Но вообще все сложилось удачно. – И она стала рассказывать Джейд, как они с Дэвидом разрешили возникшие сложности. Они даже не ожидали, что все пройдет так гладко.
– Мне очень не хочется тебя огорчать, Тимми, но завтра ты должна быть в Нью-Йорке. Пока вы летели, профсоюз объявил на фабрике в Нью-Джерси забастовку. Тебе необходимо присутствовать на переговорах. Может быть, тебе удастся разрешить конфликт малой кровью, иначе прощай все поставки для весенней коллекции. Мне очень не хотелось тебя огорчать, правда. Я сказала юристам, что ты не можешь прилететь, но они требуют.
– Черт, черт, черт… – Тимми села. – Да я только что вошла в дом. Когда лететь?
– Я забронировала тебе билет на двенадцатичасовой рейс завтра. Вдруг что-то к утру изменится. Но судя по тому, как обстоят дела сейчас, в шесть вечера, надежды на благоприятные перемены мало. Я позвоню туда в семь уже из дома. Тебе, я думаю, придется там пробыть день-два, не больше. Я только что звонила Дэвиду, он сказал, что полетит с тобой. Наверное, ты сейчас чувствуешь себя, как космонавт. Уж как мне хотелось избавить тебя от этой поездки, но не
Джейд ли не знать, что Тимми на пределе сил. А Тимми положила трубку и поглядела на свой чемодан. Какой смысл его распаковывать? Возьмет все, что в нем есть, с собой в Нью-Йорк. Она погрузилась в мысли о предстоящем полете, и тут зазвонил ее мобильный телефон. Это был Жан-Шарль. Она сказала ему, что должна лететь в Нью-Йорк, объяснила почему, и в трубке наступило долгое молчание. Жан-Шарль что-то обдумывал. Она чуть не плакала. Как же она устала, если бы кто-то мог это понять! И как же ей не хотелось вступать в переговоры с профсоюзными деятелями. Они всегда предъявляют такие нереальные требования. Но она не могла допустить, чтобы фабрика сорвала поставки тканей для их весенней коллекции. Это было бы нечестно по отношению к ней, Тимми.
– А что, если бы мы встретились в Нью-Йорке? – осторожно спросил он, не желая мешать ей заниматься делами своей фирмы. Но ему смертельно хотелось увидеть ее, и тут вдруг сама судьба готова вручить им этот подарок.
– Вы серьезно? – Она заулыбалась, а душа ее вдруг захолонула, сердце покатилось… Ей нужно было время, чтобы поверить в нагрянувшую на них любовь, о которой они все время говорили, и удостовериться в том, что эта любовь – реальность. Увидеться с ним так скоро в Нью-Йорке как раз и было бы подтверждением реальности, но, может быть, Тимми была еще не готова к этому. На нее нахлынули сомнения. Но желание снова увидеться с Жан-Шарлем и понять, что между ними случилось, было сильнее страха.
– Конечно. Но может быть, я бесцеремонно вторгнусь в вашу жизнь и помешаю заниматься делами?
– Думаю, мне придется день-другой улаживать с профсоюзными деятелями конфликт, сейчас пока не очень ясно, насколько он серьезен. Но… но мне так хочется вас увидеть, – прошептала она. И вспомнила, как сказала ему, что до июня, пока он не уйдет от жены, между ними ничего не может быть. Ей казалось, что так разумнее, пусть он лучше освободится от одних отношений и потом только вступает в другие, новые, и не важно, что они влюбились друг в друга как сумасшедшие. Если у людей есть хоть крупица здравого смысла, они могут подождать. Он согласился.
– Когда вы летите? – деликатно спросил Жан-Шарль. Ему придется отменить уже назначенные консультации, договориться с коллегами, чтобы его заменили, а это ох как непросто.
– Завтра в полдень, – вздохнула Тимми. Времени у нее было в обрез, ей только выспаться и снова на самолет. Она сейчас даже плохо соображала, в каком находится часовом поясе. А может быть, и вовсе в безвоздушном пространстве… Отчасти, надо признаться, еще и потому, что предложение Жан-Шарля привело ее в полное смятение. Ее словно закружило, завертело вихрем, но какой же это был счастливый вихрь.
– Вам не дают и дух перевести, – с сочувствием отозвался он. – Неужели вы должны заниматься всем сами? – В его голосе слышалась тревога. – Неужели нет никого, кто взял бы на свои плечи хоть часть ваших забот?
– Если честно, то нет. – Оба знали, какая она перфекционистка, во все должна вникнуть, за всем должна проследить, не упустить ни малейшей мелочи. Об этих качествах «Тимми О» ходили легенды. Она все делала сама: и модели разрабатывала, и проводила показ коллекций. Она в каком-то смысле была похожа на фокусника, который показывает ошеломленной публике фантастические номера под куполом цирка и почти всегда без страховки, только ее верные помощники, как правило, держатся возле нее. Но ответственность за все действо лежит на ней. Звоня ей сейчас по всему свету, Жан-Шарль тоже начал это понимать.