С ризеном по жизни
Шрифт:
Осмотрев ближайшие окрестности, ризен лёг, вытянув перед собой лапы, положил на них свою могучую морду и замер.
Из парка мы направились к центральной площади города.
В дни моей юности, это было любимое место молодёжи. В субботние и воскресные вечера здесь всегда играли духовые оркестры, собиралось много народу потанцевать, пообщаться с друзьями.
Площадь была огромной. С трёх сторон её ограничивали монументальные красавцы дома с гранитными цоколями и зеркальными витринами магазинов. С четвёртой стороны к ней примыкал сквер с величественным
Пройдя тенистой аллеей, мы оказались перед чашей фонтана.
Впервые в жизни, увидев, как под большим напором, десятки упругих струй воды стремительно взлетали вверх и потом, разрушаясь там далеко вверху, с нарастающим гулом, мириадами больших и малых брызг падали вниз пёс был поражен От удивления глаза его расширились, усы распушились, а на морде был неописуемый восторг.
Я не трогал его, давая осмыслить увиденное. Когда оцепенение прошло, природное любопытство стало подталкивать его вперед. Осторожно, мелкими шажками, приближался он к чаше фонтана.
Чтобы не спугнуть хрупкий момент постижения истины, я тихонечко отстегнул поводок.
Подойдя вплотную к фонтану, ризен внимательно стал наблюдать за взлетающими и падающими струями воды. Затем осторожно занёс и поставил на бордюр сначала одну, потом вторую лапу. После секундного колебания запрыгнул на бордюр и, балансируя, двинулся по кругу. Завершив обход, вернулся на прежнее место, спустил задние лапы на землю и замер в нерешительности.
Любопытство одолевало его. После недолгого колебания, навалился на бордюр грудью и начал тихонечко опускать передние лапы в чашу. Когда одна из них коснулась воды, он резко отдернул её, но затем решительно погрузил в воду сразу обе лапы. Почувствовав знакомую, приятную прохладу, пес совсем успокоился, устроился поудобнее и, с опущенными в воду лапами, замер надолго.
По его напряженной позе и полной отрешенности от окружающего было видно, что фонтан произвел на него необычайно сильное впечатление.
Я сидел поодаль на садовой скамейке в тени цветущей липы, не мешая наслаждаться своему другу чарующей музыкой хрустальных струй, искренне понимая, что может быть это одно из самых ярких открытий в его собачьей жизни…
Ночью опять шел дождь, оттого, наверное, спалось нам крепко и безмятежно. Но первые же лучи солнца, пробившиеся через неплотно задернутые гардины, в миг вернули нам бодрость и острое ощущение ожидания очередного чуда.
Все эти дни мы оба пребывали в каком-то радостно-возбужденном состоянии. Я, потому что через многие годы, осязаемо, соприкоснулся со своим далеким детством, мой четвероногий спутник, потому что открывал для себя совершенно иной мир.
Родственники, понимая нас, были чрезвычайно деликатными и не обижались на то, что мы с раннего утра уезжали в город и пропадали там целыми днями.
Познакомив пса с основными достопримечательностями города, я решил, что пора нам отправляться в ближайший сосновый бор.
Выбрали
Маршрут был длинный, и мы с интересом рассматривали всё, что мелькало за окнами.
Сразу же за конечной остановкой, начинался центральный городской парк, который являлся частью природного соснового бора.
Миновав парк с причудливыми, старыми каменоломнями, заполненными зеленоватой водой и поросшими кустарниками и камышом, мы углубились в лес.
Лес в эту пору был великолепен.
Желто-коричневые, прямые как стрелы, стволы сосен от верхового ветра слегка покачивались, создавая иллюзию огромного театрального занавеса, который вот-вот должен подняться, чтобы представить взорам притихших зрителей великолепие волшебных декораций чарующей сказки.
Здесь, внизу, молодой ельник, березки, ольхи и осины, были неподвижны и очень торжественны.
Через зеленую кисею сосновых крон на землю падали тонкие солнечные лучи, необыкновенно красиво подсвечивая заросли папоротника.
У самой земли, то тут то там, отдельные лучики зажигали рубиновым светом ягоды костяники. Велюровый серо-коричневый ковер из опавшей хвои, делал шаги совершенно неслышными.
Ошеломленный величием лесного царства и необычной тишиной, пёс мой притих. Он сторожко следовал рядом, удивленно оглядываясь по сторонам.
Где-то вдалеке упала шишка. Ризен замер. Внимательно прислушиваясь, он принял выжидательную стойку. Потом вопросительно посмотрел на меня. — Это же шишка — , весело сказал я ему — Гуляй брат, гуляй! Посмотри как всё вокруг здорово!
Потянув носом напоённый сосновой смолой и травами, густой, ароматный воздух, ризен расплылся в широченной улыбке и во всю глубину своих могучих легких, огласил лес заливистым лаем.
Радуясь обретенной свободе, он нырнул в густые заросли и начал с наслаждением носиться между деревьями.
О месте его нахождения я судил по колебаниям листьев папоротника, да по вздрагиванию веточек молодой сосновой поросли.
Отмотав несколько кругов, он неожиданно вынырнул из лесной чащи прямо передо мной. Весь он был в сухих иголках и паутине, широко раскрытые глаза, искрились радостью, а наклоненная на бок морда светилась восторгом и беспредельным счастьем.
— Ну, что нравится? — улыбаясь, спросил я. — Гуляй! Гуляй! — и он опять надолго пропал в лесных зарослях.
Не спеша, без определенного маршрута, мы всё дальше и дальше углублялись в лес, пока не набрели на великолепную поляну.
Окруженная со всех сторон лесом, она густо заросла травой, доходившей мне до пояса.
На фоне сочной зелени, удивительно красивы были огромные лесные лилии, стройные розовые свечи стальника, и улыбающиеся солнца адониса. В центре поляны я увидел пень, густо поросший мхом. Присел на него и с наслаждением подставил лицо мягким солнечным лучам, незримо ниспадавшим с небесной высоты.