С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король
Шрифт:
— Мистер Грэг!
Высокий худой тип обернулся. Перед Кендриком оказался молодой человек с коротко стриженными волосами. У него было бледное лицо, как и у всех людей, избегающих солнца, симметричные черты лица, длинный тонкий нос, высокий лоб, хорошо очерченные губы. Эти детали Кендрик схватил сразу же, но глаза этого молодого человека не только привлекли его внимание, но и заставили вздрогнуть. Они были невыразительны и покрыты вуалью, как опал.
— Позвольте представиться. Клод Кендрик, — сказал он. — Я имел удовольствие обслуживать вашего незабвенного отца и считаю честью и удовольствием познакомиться
Криспин Грэг кивнул головой. Он не улыбнулся, не протянул руку. На лице мелькнуло выражение скуки и ледяного безразличия.
Кендрика это не смущало. Он часто имел дело с бога-, нами, которые обращались с ним как со слугой, но в конце концов позволяли ему неплохо заработать.
— Я просто зашел купить краски, — объяснил Криспин.
— Надеюсь, вы нашли все, что нужно, мистер Грэг?
— Да, да. — Он повернулся к Джо-Джо, — Заверните их, я возьму с собой.
— С удовольствием, — сказал Джо-Джо, кланяясь.
Он взял тюбики и направился к концу прилавка, чтобы их запаковать.
— Мистер Грэг, — сказал Кендрик, — я знаю, что вы художник. Позвольте мне сказать, что я был расстроен, имея такие хорошие отношения с вашим отцом, не видеть вас у себя.
— Меня не интересуют картины других художников, — сухо сказал Грэг. — Меня интересуют мои собственные картины.
— Разумеется… разумеется. — Кендрик изобразил улыбку, делающую его похожим на тюленя, ожидавшего, когда ему дадут рыбу. — Вы говорите как настоящий художник. — Он сделал паузу, потом продолжал: — Мистер Грэг, мне очень хотелось бы увидеть ваши картины. Совсем недавно я разговаривал с Германом Ловештейном, крупным художественным критиком, и он мне сказал, что ваша мать консультировалась у него по поводу ваших картин и что он имел счастье видеть некоторые ваши работы. Мистер Грэг! Знающие свое дело критики очень редки. Большинство из них шарлатаны, но мистер Ловен-штейн настоящий специалист. (Он врал, так как считал Ловеиштейна одним из самых лицемерных критиков.) Он мне сказал, что ваши полотна замечательные. (Еще одна ложь, так как тот ему сказал, что картины Грэга гнусные и явно не имеют никакой стоимости.) Он мне сказал, что цвета, воображение, идеи совершенно исключительны. А ваша техника! С того времени как он мне это рассказал, я мечтал познакомиться с вашими произведениями. Мистер Грэг! Я могу с гордостью вам сказать, что у меня самая лучшая галерея на Западном побережье. Не могу ли я организовать выставку наших полотен? Пожалуйста, не отказывайтесь!
Ну, — думал Кендрик, — если мне не удастся сдвинуть с места этот кусок гранита, это не удастся никому и никогда.
— Но мои произведения очень специфичны, — сказал Криспин, который почувствовал как по нему пробежала дрожь удовольствия.
Он знал, что мать показывала некоторые из его пейзажей Ловенштейну, но впервые слышал, какое они произвели впечатление. Он вдруг почувствовал в себе желание быть признанным как художник. У него много картин, помимо тех, что с ужасами. Почему бы и нет? А если никто не заинтересуется? Картины действительно специфичны.
Видя, что он колеблется, Кендрик медовым голосом сказал:
— Вы скромны, мистер Грэг. Ловенштейн не мог ошибиться. Пожалуйста, позвольте мне организовать вашу выставку. Что было бы с нашими великими современными художниками, если бы они были робкими? Вы представляете, что бы потерял мир?
Криспин, все еще колеблясь, ответил:
— Я не думаю, что люди готовы принять мои произведения. Мне кажется, они слишком опережают время. Может быть, позднее. Я подумаю.
Почти готов, подумал Кендрик. Он изобразил понимающую улыбку.
— Как я вас понимаю, мистер Грэг! Но позвольте мне быть судьей. Дайте мне только одну картину и позвольте выставить ее в витрине. Я вам обещаю, что буду абсолютно искренен, если она не вызовет никакого интереса — что немыслимо! — я вам об этом скажу. Предоставьте мне возможность содействовать молодому художнику необычайного таланта. Дайте мне только одну картину.
Криспин постепенно уступал. Он знал, что его полотна замечательные, но ему была невыносима мысль, что они не будут оценены богатыми недоумками, живущими в этом городе. Тем не менее…
Он принял решение.
— Хорошо, присылайте кого-нибудь ко мне, и я дам ему один из пейзажей. Выставьте его в витрине, но картина не будет подписана. Никто не должен знать, что автор — я. Я хочу знать реакцию коллекционеров. Если они не проявят интереса, вы вернете мне полотно. Если заинтересуются, я дам вам другие для организации высотки.
— Хорошо, мистер Грэг. Я не могу выразить словами удовлетворение, которое вы мне доставили.
Криспин жестко посмотрел на него.
— Никто не должен знать автора этой картины. Это будет произведение неизвестного художника. Вы поняли?
Увидев блеск в его глазах, Кендрик вздрогнул.
— Все понято, мистер Грэг, можете рассчитывать на меня. Если можно, мой служащий зайдет к вам во второй половине дня.
Подошел Джо-Джо и вручил Криспину пакет с красками.
— Я ему подберу что-нибудь, — ответил Грэг, забирая пакет. — Запишите на мой счет.
Он попрощался кивком головы и пошел к выходу. Вдруг он остановился перед маленькой витриной, чтобы рассмотреть лежащий на белом бархате предмет. Кендрик шел за ним, и его лицо просветлело.
— Ах, мистер Грэг! — воскликнул он. — Вы настоящий художник! Это исключительное украшение заставило вас остановиться.
Криспин смотрел на предмет. Он не понимал, почему тот привлек его внимание. Какая-то странная интуиция заставила его остановиться.
Предмет был примерно 12 см длинной. Это была узкая серебряная полоска с элементарными линиями, украшенная крошечными рубинами и изумрудами. Она была прикреплена к цепочке.
— Это культовая вещь, мистер Грэг. Очень модная в настоящее время. Я вам ее покажу. — Кендрик поднял стеклянную витрину. — Это точная копия вещи, которую носил Сулейман Великий. Он опасался за свою жизнь. Это, мистер Грэг, секретное оружие. Это нож с выскакивающим лезвием.
Криспин прищурился:
— Да?
Кендрик достал предмет из витрины и положил его на свою ладонь.
— Сулейман косил оружие в 1540 году. Оригинал, конечно. Кажется, он ему спас жизнь, когда на него напал убийца. Если хотите, Джо-Джо вам продемонстрирует. Это удивительно. — Подошел Джо-Джо. Кендрик надел цепь ему на шею. — Видите? Это предмет большой художественной ценности и не только произведение искусства, Джо-Джо!
Джо-Джо нажал на рубин, расположенный в торце рукоятки, и из серебряной безделушки выскочило тонкое узкое лезвие ножа.