С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король
Шрифт:
Через двадцать минут Сальвадоре сообщил обо всем Луиджи. Через пять минут Луиджи сообщил Массино.
Массино был настолько разозлен, что едва мог говорить. В конце концов он завопил:
— Ты от меня не получишь ни одного цента!
— Успокойся, Джо. Я сообщил о краже автомобиля фликам, и они его найдут, — запротестовал Луиджи. — Я потерял двух своих людей. Ты не имеешь права так говорить.
— Ты думаешь? Я даю тебе тридцать шесть часов, чтобы их найти. Потом я обращусь к агенту номер один, — и Массино повесил трубку.
Луиджи задумался, потом позвонил своему непосредственному
— Хорошо, — ответил Дон. — Как только флики найдут машину, предупреди меня.
— Ее найдут. Массино мне сказал, что дает тридцать шесть часов. Он в бешенстве, — сказал Луиджи.
Дон рассмеялся.
— Не бойся. Я сам поговорю с агентом номер один, — и он повесил трубку.
— Прости, что заставил тебя ждать, милая. Я с трудом тебя узнал. Ты обворожительна.
Она повернулась и посмотрела на коренастого мужчину, стоящего перед ней. Какое-то мгновение она его не узнавала.
Джонни был гладко выбрит, оставил только усы. Голова его была так же выбрита. На нем были фланелевые брюки, белая рубашка и легкий пиджак, цвета морской волны.
— О, Джонни!
Она хотела броситься в его объятия, но он отступил.
— Осторожно, не сейчас. Я взял билеты, потому задержался. Пошли.
Она едва удержалась от слез.
Они сели в автобус на заднее сиденье.
Джонни осмотрел Фреду и одобрительно покачал головой. Волосы у нее стали рыжими, и этот цвет ей очень шел. На ней был темно-зеленый брючный костюм и большие темные очки. Джонни осмотрел всех пассажиров, которые сидели в автобусе, но никто из них не показался ему подозрительным. Только когда старый автобус выехал за пределы города, Джонни положил свою руку на ее.
— Ты обворожительна, милая. Я такой тебя люблю еще больше. Ты сделала все, что нужно?
— Да, я потратила больше ста долларов.
— Пусть тебя это не волнует, — сказал он и снова пожал ей руку.
— О, Джонни, я так боюсь. Я начинаю думать…
— Я тоже боюсь. Но у нас есть шанс. Стоит попробовать, а?
Она подумала о деньгах. Сто восемьдесят шесть тысяч!
— Да.
Несколько минут они молчали, потом Джонни сказал:
— Послушай, милая. Нужно, чтобы ты точно представляла себе, чем ты рискуешь. Я знаю, что это немного поздно, но у тебя еще есть время отступить.
Она посмотрела на него.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь?
— Откровенно говоря, — продолжил. Джонни, — я все время думаю: имею ли я право втягивать тебя в это дело. Рано или поздно меня найдут. Когда мафия приговаривает человека к смерти, его можно считать мертвецом. Я знаю, что я конченый человек, но если повезет, если я доберусь до денег, мне удастся купить шхуну и я смогу продержаться еще, может быть, год. Если сильно повезет, я смогу продержаться три года… Но не больше. Тот, кто связан со мной, также приговорен. Сейчас они, возможно, не будут тебя искать, но если они найдут нас вместе, то, когда найдут меня, а они в конце концов до меня доберутся, твоя шкура будет не дороже моей.
Фреда задрожала.
— Не говори об этом, Джонни. Пожалуйста.
— Нет. Об этом нужно говорить. У нас есть шанс прожить три года. Если это будет больше,
Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Но я хочу также, чтобы ты знала, чем рискуешь. Подумай хорошо. Мы можем выкрутиться, но ненадолго. Если я доберусь до денег, то смогу дать тебе большую сумму. Я даю слово. В этом отношении ты можешь не беспокоиться. Через полчаса мы будем в Джексонвилле. Ты можешь сойти с автобуса и остаться. Возможно, они будут заниматься розысками меня и оставят тебя в покое. У тебя есть немного денег и ты сможешь выкрутиться. Мне не хотелось тебе этого говорить, но это в твоих интересах выйти в Джексонвилле.
Она закрыла глаза, пытаясь подумать, но оказалось, что она ни о чем не может думать, кроме этих денег. Сто восемьдесят шесть тысяч долларов! Три года жизни? С этими деньгами так можно их прожить! Предположим, их все-таки схватят, как Джонни думает. Предположим, что их убьют, как Джонни убил этих двоих. Но что такое смерть в конце концов. Она пыталась ее представить как избавление от всего, но сто восемьдесят шесть тысяч долларов потратить за три года… Вот это жизнь! Закрыв глаза, она стала вспоминать свою жизнь. Такая жалкая, убогая жизнь. Грязный дом, убогие родители, вереница отвратительных мужчин, в конце концов Эд, и скука. Но на заднем плане появился страх, что придет день, когда постучат в дверь. Она прогнала его и открыла глаза. Ей удалось даже улыбнуться.
— Будем вместе, Джонни, навсегда.
Автобус продолжал ехать на север, и они, сидя на заднем сиденье, молчали, держась за руки. Но оба они знали, что несмотря на мрачное будущее, отныне они могут полностью принадлежать друг другу.
Сэми-негр выбрался из кровати около половины восьмого. Он чувствовал себя подавленно. Еще полусонным он направился в ванную. Через четверть часа он вышел оттуда выбритым и умытым и включил электрокофеварку. У него было много причин, чтобы чувствовать себя подавленным, но основная — из-за чего он не спал всю ночь, исходила от Шу. Они накануне разговаривали, и Шу потребовала триста долларов. «Нечего и говорить, чтобы я сохранила твоего выродка, — вопила она. — Иди, ищи деньги». У него не было денег. Джонни забрал все его сбережения. Он вынужден был признаться Шу, что у него нет таких денег.
Она внимательно посмотрела на него своими большими черными глазами. «Отлично, раз у тебя их нет, я обращусь к кому-нибудь другому. Бьянко давно хочет меня и он их выложит».
Сэми посмотрел на нее. Большая, крепкая. Трудно представить себе, что он ее может потерять. Он вспомнил Джека. Он уже давно присматривался к Шу, ожидая возможности заменить его.
— Дай мне время, дорогая, — жалобно сказал он. — Я, может быть, выкручусь.
— Я тебе даю шесть дней… Не больше.
Это была одна проблема. Затем его проклятый брат еще один раз влип. Приходила мать и просила сто пятьдесят долларов. «Ты же не позволишь, чтобы твой брат попал в тюрьму?»