С/С том 8. Никогда не знаешь, что ждать от женщины. Снайпер. Двойник
Шрифт:
Он стрелял до полудня. Число попаданий во внутренний круг увеличилось. Но в начале первого качество его стрельбы резко ухудшилось, и я понял, что пора прерваться.
Я повернулся к Раймондо. Тот как раз поднес зажигалку к очередной сигарете.
— Он пообедает со мной. Мы начнем вновь в два часа.
Раймондо встал.
— Мы сами накормим его, солдат. Он останется со мной. Пойдемте, мистер Саванто, посмотрим, что приготовил для нас Ник. — Он насмешливо посмотрел на меня. — Я приведу его в два часа.
Я не возражал.
Я проводил их взглядом, а затем ушел в бунгало.
Следующие дни ничем не отличались от этого. Раймондо приводил Тимотео ровно в девять, в двенадцать они шли обедать, в два снова появлялись в тире и оставались там до семи вечера. Все это время Тимотео стрелял, извел кучу патронов, делал то, что ему говорят, но устойчивого прогресса в результатах не наблюдалось.
Мне пришлось сдерживать себя, когда он начал стрелять по движущимся целям. Пули то обгоняли их, то пролетали сзади, но несколько часов спустя он таки начал попадать в банки из-под пива, ползущие с наименьшей скоростью, какую могла обеспечить установка.
Люси эти дни красила бунгало. О Тимотео она не спрашивала. Она не могла даже увидеть его. Но в наших отношениях наступил кризис. Мы были предельно вежливы друг с другом и часто подолгу молчали, сидя в одной комнате, чего не случалось раньше.
Я знал, что она волнуется и обижена, но продолжал убеждать себя, что после отъезда Тимотео все забудется и наша жизнь пойдет как прежде.
После третьего дня я все явственнее чувствовал, как истекает отпущенное мне время, и еще сильнее навалился на Тимотео. Он уже попадал в две из пяти банок из-под пива, ползущих со скоростью улитки, но я считал, что этого недостаточно. Я смазал цепь машинным маслом и добавил оборотов мотора.
Банки поползли в три раза быстрее. Из пятидесяти пуль ни одна не попала в цель.
— Целься перед банкой! — в отчаянии кричал я. — У тебя все пули пролетают сзади.
Как он потел! Я даже не представлял, что человек может так потеть. Он старался, это несомненно, но толку не было. Он продолжал стрелять и промахиваться, и по выражению его лица я понял, что он на грани истерики.
— Ладно, хватит. — Я повернулся к Раймондо. — Уведи его. Пусть он отдохнет. — Я выключил мотор. — На сегодня достаточно.
Раймондо зло глянул на меня:
— У него нет времени отдыхать, солдат. Мистер Саванто приезжает послезавтра, чтобы узнать о его успехах. Возможно, отдыхать придется тебе, если он не будет стрелять лучше.
Только глухой не услышал бы угрозы в его голосе. И Тимотео стрелял до сумерек. На сотню выстрелов он попал разве что в три банки. Ему едва хватало сил поднимать ружье.
— Все, — отрезал я. — Больше он стрелять не может. Уведи его.
Вспотел и я. Если до приезда Саванто оставалось сорок восемь часов и он рассчитывал, что ему покажут товар лицом, то время работало против меня.
Когда
— Привет!
Она обернулась через плечо и чуть улыбнулась.
— На сегодня все?
— Да, пойду приму душ.
— Обед через двадцать минут.
— Пахнет хорошо.
Она кивнула и отвернулась к плите. Я хотел пойти и обнять ее, но по застывшей спине Люси не чувствовалось, что она одобрит мой порыв.
Все уладится, сказал я себе. Должно уладиться.
После душа я надел чистые рубашку и брюки.
Мы пообедали. Жаркое удалось, но я ел без аппетита. Она — тоже.
— С движущимися мишенями у него ничего не выходит. Только чудом я смогу научить стрелять этого сукиного сына.
Она ничего не ответила.
— Его отец приезжает послезавтра, чтобы узнать, как идут дела.
Люси подняла голову, ее глаза широко раскрылись.
— Правда?
— Да. Лучше бы я не брался за эту работу, Люси.
— У тебя еще есть время. — Она положила вилку на тарелку. — Нельзя получить такие деньги, не отработав их. Это же твои слова, не так ли?
— Это верно.
Мы помолчали.
— Забыла сказать тебе. Приезжал полковник Форсайт. Я объяснила ему, что школа закрыта.
— Он не возмущался? — Плевать я хотел в тот момент на полковника Форсайта и остальных моих бывших клиентов.
— Нет.
Вновь долгая пауза.
— От такой жары и есть не хочется. — Я отодвинул тарелку.
Люси вообще едва притронулась к жаркому.
Не глядя на меня, она встала из-за стола и вышла на веранду. По привычке я включил телевизор. Блондинка с огромным, как корзина, ртом, пела о любви. Я выключил телевизор.
Через открытое окно я увидел Люси, идущую к пляжу. После короткого колебания я последовал за ней.
Бок о бок, молча, мы шли по пустынному берегу.
Потом я взял ее за руку.
На следующий день, когда подошло время ленча, я уже понял, что чуда не произойдет.
Три часа Тимотео стрелял по движущимся банкам и не попал ни в одну. Он старался, но его рефлексы словно парализовало. Он не смог поразить ни одной банки, даже когда я снизил скорость их движения.
Наконец я взял ружье из его потных рук.
— Присядь, Тим. Давай поговорим.
Он стоял, понурив голову, его лицо посерело, осунулось. Выглядел он как бык с пиками в холке, ожидающий последнего удара матадора.
— Тим! — рявкнул я. — Сядь! Я хочу поговорить с тобой!
Мой рык заставил его поднять голову. Глаза его светились отчаянием и ненавистью. Затем он повернулся, вышел в солнечный свет и, волоча ноги, зашагал к далеким пальмам.
Я посмотрел на Раймондо, наблюдавшего за нами со скамьи.
— Значит, так. Я сдаюсь. Признаю свое поражение. Стрелять он не будет. Я хочу поговорить с твоим боссом.