С/С том 9. Лучше бы я остался бедным. Выгодное дельце. Избавьте меня от нее

Чейз Джеймс Хедли

— Хорошо, Клинг, выкладывайте свой план.

Клинг ухмыльнулся:

— Не так быстро, мистер Джемисон. Я секреты ремесла просто так не выбалтываю. Итак, ваша жена бесследно исчезает, а вы платите мне триста тысяч долларов, так?

Джемисон слегка нахмурился, что-то соображая, потом кивнул:

— Так.

— Отлично. Форма оплаты?

— Любая. Наличные, золото, драгоценности.

— У меня есть счет в одном швейцарском банке, — сказал Клинг, извлекая из кармана пачку сигарет. — Я бы хотел, чтобы деньги были переведены туда.

Джемисон пожал плечами:

— Никаких проблем.

— Прекрасно.

Сто тысяч вы переведете на мой счет до начала операции.

— Пожалуйста, если ваш план меня устроит.

Клинт откинулся на спинку сиденья и затянулся сигаретой.

— Хорошо. Лукан сообщил мне кое-какие сведения о… клиентке. Существует несколько способов ликвидации, но ни один из них не дает стопроцентной гарантии. Можно, конечно, сделать так, что она «утонет», купаясь в море, или сломает шею, упав с лошади, но тут всегда полно неожиданностей, могут возникнуть нежелательные свидетели… Вам же нужно, чтобы ни свидетелей, ни следов, ни полиции. Поэтому я принял другое решение.

Джемисон вслушивался в спокойный, лишенный эмоций и интонаций голос киллера. До него с предельной ясностью дошло, что здесь и сейчас он, почтенный господин, обсуждает с убийцей план уничтожения собственной жены. На какой-то миг Джемисон ощутил тошнотворный спазм, но вспомнил о Тарнии и взял себя в руки.

— И что же это за решение? — спросил он внезапно севшим голосом.

— Люди, ведущие привычный, раз навсегда выработанный образ жизни, легко уязвимы и представляют собой превосходную мишень. Возможно, вы знаете, что мистер О’Нейл, представитель в ООН от Ирландии, каждое утро посещает церковь на пару с вашей супругой.

Джемисон барабанил пальцами по рулевому колесу.

— И что?

— В этой ситуации, мистер Джемисон, кроется великолепная возможность решить наши с вами проблемы. В конце службы священник сходит с амвона и у выхода прощается за руку с прихожанами. Этот сноб, О’Нейл, обычно выходит вместе с вашей женой. Он тоже останавливается у выхода, чтобы пожать пастырю руку, переброситься словечком-другим. И вот, допустим, в этот миг некий член «Ирландской Республиканской Армии» бросает бомбу. Вот и все. Политический террор, знаете ли… При этом часто гибнут посторонние, ни в чем не повинные люди. В данном случае — осел-священник и ваша жена. Террорист, конечно же, мгновенно скрывается, пользуясь всеобщей паникой и неразберихой. Полиция, как правило, не находит концов. Чистая работа. Ну и как вам, мистер Джемисон?

— Бомба?.. — Джемисон почувствовал, как у него екнуло сердце.

Стать виновником массовой бойни?

— Сейчас я объясню вам детали, мистер Джемисон. Как вы понимаете, террористом буду я. Я — профессионал и в прошлом такую работу уже проделывал. У меня есть возможность достать портативный армейский гранатомет. Безотказная штучка, и рукой махать не надо. К тому времени когда О’Нейл и ваша жена выйдут из церкви, я буду на противоположной стороне улицы. Гранатомет, повторяю, миниатюрный, его можно в сумке упрятать или под полой плаща.

Ошарашенный Джемисон какое-то время не мог и слова из себя выдавить. Наконец он опомнился:

— Но ведь это же массовое убийство! Ведь там еще люди могут оказаться. Женщины, дети, служители церкви, наконец!

— Этого, конечно, не избежать, — ответил Клинг,

выбрасывая в окошко окурок. — Да ведь лес рубят — щепки летят. Вам же нужна полная гарантия. Так чего переживать за какого-то католического осла?

Пока Джемисон раздумывал, Клинг закурил новую сигарету.

«Политическое убийство, террористический акт, — думал Джемисон, — а Шеннон — случайная жертва. Дерзкий, дерзкий план, но… пожалуй, лучшего не придумаешь. Действительно, все концы в воду. Мастак этот Клинг, выдумщик…» Мысли его перенеслись в Рим, к Тарнии. А еще он подумал о соболезнованиях, которыми засыплют его многочисленные знакомые и официальные лица. Никто и никогда его ни в чем не заподозрит, а он… он будет свободен. Больше Джемисон не колебался.

— Ладно, — сказал он. — Я согласен с вашим планом. Когда вы приступите к его осуществлению?

Клинг бросил на Джемисона одобрительный взгляд. Да, это не слизняк Лукан, это мужик его породы: хладнокровный, крутой, безжалостный, готовый шагать по трупам.

— Как только вы переведете сто штук на мой счет в швейцарском банке, мистер Джемисон. Гранатомет у меня уже есть. — Он достал из бумажника небольшую карточку. — Вот номер моего счета и адрес банка.

Джемисон взглянул на карточку и произнес:

— Деньги будут переведены завтра.

— Отлично. В пятницу, в половине девятого утра вы будете безутешным вдовцом, мистер Джемисон.

Клинг ухмыльнулся, распахнул дверцу и вылез из машины. Обернувшись, наклонился и сказал в окошко:

— Остальные двести штук переведете на тот же счет, когда узнаете из газет подробности.

— Согласен, — ответил Джемисон, включая зажигание.

Соучастники обменялись долгими взглядами, в которых читалось полное взаимопонимание, после чего Джемисон дал газ и направил «мерседес» к шоссе. Под шинами скрипел песок.

Лепски шумно ворвался в кабинет и плюхнулся на кресло у своего рабочего стола. Сорвал шляпу, взъерошил волосы, метнул уничтожающий взгляд на Бейглера, явившегося в контору за несколько минут до него и мирно просматривающего сводку за ночь.

Бейглер почувствовал неладное и одарил Лепски самой чарующей улыбкой.

— Привет, Том, что-то ты сегодня рановато, старина. Как дома? Порядок, надеюсь?

— Слушай, Джо, шел бы ты со своими советами, знаешь куда? Цветы! Духи! Конфеты! Как тебе это в твою дурную башку взбрело? Когда я вернулся домой, Кэррол сама извинилась передо мной, и все было отлично. Но когда увидела мои подарки, то снова завелась. Цветы-то я в вазу поставил, но, видите ли, забыл воду налить, и розы начали вянуть. Духи, оказывается, годятся лишь в качестве дезодоранта для сортира, а конфеты она не ест — боится располнеть. Так что больше ко мне со своими советами не суйся!

Бейглер сокрушенно вздохнул, отхлебнул кофе и покачал головой.

— Извини, дружище, накладки со всяким случаются.

Лепски все еще не мог унять раздражения.

— А еще ты мне вот что скажи: почему это, когда я ни приду, у тебя всегда горячий кофе, а я от Чарли и холодного не дождусь?

— Грубоват ты, Том. С людьми не умеешь ладить. Ну, да Бог с тобой. Тут у меня есть небольшая работенка. Я вообще-то хотел подбросить ее Максу…

Лепски глядел на Джо подозрительно.

— Что за работа?