С широко открытыми глазами
Шрифт:
— Перестань... Я сейчас расплачусь, Бенни, — рассмеялась я сквозь всхлипы. — У тебя есть носовой платок для рыдающей, гормонально-нестабильной невесты?
— Прости, милая, — смущённо произнёс он, протянув мне носовой платок.
— Все в порядке, — сказала я ему, осторожно вытерев глаза. — Мне больше не к кому было обратиться. Я не хотела идти одна. Понятия не имею почему, но я знала, что папа хотел бы, чтобы ты был там со мной. Он был очень высокого мнения о тебе и нашей дружбе, Бенни. И ты был со мной в галерее той ночью... ты сказал мне обратить внимание на горячего парня в сером костюме с широко раскрытыми глазами, которые прожигали меня с другого конца комнаты.
— Да. — Бен и сам сейчас выглядел так, словно во-вот расплачется.
— Вот, держи. — Я вернула ему носовой платок.
Мы оба рассмеялись и постарались взять себя в руки.
— Спасибо, что пригласила мою маму, — сказал он.
— А как иначе! Я люблю твою маму. Она так очаровательна, когда немного выпьет, и ей нравится смотреть, как ты принаряжаешься. Я так рада, что ты взял ее с собой.
— Она тоже тебя любит. Если бы я не был геем, она бы заставила меня жениться на тебе много лет назад. Она хочет стать бабушкой, и она посвятит себя этому ребенку, как только он родится, так что тебе лучше приготовиться. — Бен кивнул на мой живот, который только начал округляться.
— Это так мило, — сказала я, вглядевшись в толпу и обнаружив, что моя мать и Фрэнк за их столиком болтают с каким-то итальянским дипломатом. Между мной и мамой все более-менее нормализовалось, но я не знала, была ли надежда на будущее наших отношений. И это нормально, правда. Теперь у меня была семья, которая нуждалась во мне так же сильно, как и я в них. И эти люди жили в Англии. Я нашла свое место в этом мире.
Вокруг меня было много того, что имело значение. Например, мой ребенок. Отец Итана и моя тетя Мари станут такими дедушкой и бабушкой, какими никогда не станут мои мать и отец. Ханна, Фредди, Габи, Иван, Бен, Нил и Элейн будут тетями и дядями. Джордан, Колин и Зара будут двоюродными братьями. Меня окружало так много любви.
Меня обхватили со спины сильные руки, и знакомая бородка коснулась моей шеи.
— Миссис Блэкстоун, вы прячетесь в саду на собственной свадебной вечеринке?
— По большей части, — сказала я, откинувшись на него в глубоком удовлетворении.
— О, Господи Боже! Только не моя мать! — прорычал Бен, впившись взглядом в танцпол, где Саймон в данную минуту исполнял весьма непристойную румбу с миссис Кларксон для ликующей толпы.
— Иди и задай им, Бен. — Мы с Итаном рассмеялись, глядя вслед удаляющемуся Бену, когда он пошел спасать свою мать от виляющих бедер Саймона.
— Как бы нелепо сейчас ни выглядел Саймон, этот сумасшедший парень умеет танцевать, — сказала я, все еще смеясь. — Я до сих пор не отошла от того факта, что ты нанял его нашим фотографом.
Итан прижался ко мне сильнее.
— Не напоминай мне, пожалуйста. Знаешь, а он ведь шантажировал меня. Сказал, что простит мне ту выходку, если сможет обеспечить нас свадебными фотографиями. Я посчитал, что это будет весьма кстати, и согласился. Потом он прислал мне договор. Поверь, твой друг Саймон был хорошо вознагражден за свои сегодняшние услуги. Он даже прислал мне счет за чертов костюм, сшитый на заказ в Милане!
Я чуть не задохнулась от смеха.
— О, мой Бог! — Я указала на Саймона, пристроившегося позади мамы Бена в своем сияющем зеленом шелке. — Вот видишь, малыш. Деньги потрачены не зря. Саймон выглядит ооочень счастливым. — Я не сразу смогла унять смех.
— Для него же лучше, если это будут фотографии высшего качества, — пробормотал Итан.
— Я не так давно видела, как ты танцевал с местной красоткой, обожающей мороженое, — заявила я, надеясь отвлечь его внимание
Итан мгновенно изменился в лице.
— Она такая удивительная. Надеюсь, что наш маленький персик будет таким же, как она, если у нас будет девочка. — Он положил руки мне на живот. — Теперь я чувствую персик. У тебя твердый живот, а раньше такого не было.
— Да. Персик там, все в порядке. — Я положила свои руки поверх его.
— Мне нравится твоё платье. Оно идеально. Ты идеальна.
— Ты и сам в этом смокинге очень горяч. На тебе фиолетовый жилет специально для меня. Он мне нравится. Мы очень подходим друг другу, мистер Блэкстоун. — Мы действительно подходили друг другу. На моем кремовом кружевном платье был фиолетовый пояс, завязанный сзади, а на шее висел аметистовый кулон в виде сердца с жемчугом. На Итане был фиолетовый в полоску жилет и темно-фиолетовая лилия на пиджаке. Моя вуаль была длинной и простой, но мне нравилась она из-за фотографий, которые я в ней сделала. Снимки, предназначенные только для глаз Итана. Я хотела, чтобы он их увидел. — У меня есть для тебя подарок, — сказала я.
— Звучит заманчиво, — произнес он, снова уткнувшись носом мне в шею, — но ты сама мой подарок. — Он обхватил мое лицо обеими руками, как я любила. — Как миссис Блэкстоун относится к тому, чтобы уехать отсюда и приступить к первой брачной ночи?
Секунду спустя...
— Миссис Блэкстоун полностью согласна с этим планом.
Он протянул мне руку.
— Леди готова?
— Я когда-нибудь говорила тебе, как мне нравятся твои манеры джентльмена? Такой контраст с твоим грязным языком, но черт, на меня это действует безотказно.
Во взгляде Итана появилось заметное самодовольство.
— Приятно слышать, детка. Думаю, что смогу поддерживать эту линию поведения ради тебя. — Он прикрыл глаза и поднес мою руку к своим губам. — Я позабочусь об этом сегодня вечером.
Слава тебе, Господи.
— Мне нужно подняться в нашу комнату и забрать подарок, который я приготовила для тебя, хорошо? Я всего на минутку.
Он поцеловал мою руку и обвел языком то место, где мое кольцо соприкасалось с обручальным кольцом, которое он надел мне на палец во время нашей клятвы, после чего отпустил.
— Я буду ждать тебя у подножия лестницы, когда ты спустишься. Только скажу Ханне, что мы собираемся сбежать, — промурлыкал он мне.
— Боже, я так тебя люблю, — призналась я ему.
Он одарил меня редкой для Итана улыбкой и сказал:
— Я люблю тебя больше.
— Очень сомневаюсь, — бросила я через плечо, — но я соглашусь!
Я поспешила забрать сверток из нашей спальни и уже спускалась вниз, когда почувствовала прилив тепла. Оно коснулось меня, окутав мое тело, словно плащ, успокаивающим образом. Я остановилась на лестничной площадке, где на стене висел великолепный Маллертон, портрет сэра Джереми и Джорджины. Мне нравилось смотреть на эту картину, и дело было не только в сюжете или исполнении, которое было ошеломляющим, но и в эмоциях, выраженных в ней. Эту семью связывала искренняя любовь. Сэр Джереми с его голубыми глазами и рыжеватыми волосами смотрел на свою прекрасную белокурую Джорджину с выражением, которое говорило о его глубокой любви к ней. Я не знаю, как Тристану Маллертону удалось изобразить это в красках, но он, несомненно, запечатлел особый момент между этими возлюбленными из столь давних времен. И от этой поразительной передачи чувств у меня просто перехватило дыхание.