S-T-I-K-S. Бомж
Шрифт:
– Сам же понимаешь, что я чужой в Улье, в отличие от тебя и всех остальных, Стикс меня ничем не захотел одарить, домой хочу.
– А кто не хочет? Не такой уж и родной нам, этот проклятый мир. Эх, свезло тебе парень, не накаркать бы раньше времени, но честно признаться - завидую. Да и любой бы позавидовал, это ж вроде как бессмертие неожиданно получить - живёшь себе, живёшь, старости и смерти ждёшь, а тут бац - и вечная жизнь, копти небо, сколько влезет - красота.
– Не уверен, что всё так радужно, в моём светлом будущем, и в бессмертии том же, мечта о вечной жизни - штука обманчивая, надоесть может до смерти.
– Мне бы не надоело.
– Пробовал?
– Не пробовал, но думаю, что не наскучит.
– Много не думай - голова заболит. И кстати, у тебя вполне имеется возможность опробовать все тягости вечной жизни, вы ж здесь
– Вечная жизнь в аду и дома - это две большие разницы, так что не завидуй. Я вот что думаю иногда, может Улей это и есть настоящий Ад, про который попы болтают. Мы все грешники, умерли и попали в это самое место.
– В аду черти нас должны в котлах варить и сковородки раскалённые заставлять лизать.
– Чертей и котлы пока не видел, но я ж и не везде побывал. Может статься, что где-нибудь тут такое и имеется в неизведанных местах. С другой стороны, как говорил один умный чел, не помню кто - если есть Ад, то значит, есть и Рай. Не всем же в котлах вариться, кто-то сейчас, наверное, и на арфе наяривает, с нимбом вокруг башки.
– Нимб вроде только у Бога присутствует?
– Не знаю, я в райской моде не очень, я просто понять хочу - меня-то за что? Вроде сильно не грешил в прежней жизни. По крайней мере, не намного больше других, православием даже интересовался, в церковь ходил. Пару раз. Ну, это ведь не главное. Любая церковь она к Богу так, сбоку припёка, коммерческий отдел небесной канцелярии, бухгалтерия от имени Бога на земле. Понятно, есть по жизни уроды - убийцы, насильники, прочая сволочь, им вот здесь самое место, но для чего нормальные-то люди мучаются? Ладно, положа руку на сердце, я не святой, конечно, хрен с ним, обидно естественно, но ладно, но я ж вообще невинных здесь встречал, те, что совсем без греха, так же в Стиксе чалятся, как и негодяи всякие. Где ж она, божья справедливость - вот что мне не понятно. Таким как они - в Раю самое место, хламиду нацепил, нимб напялил, арфу в зубы и вперёд с песней, ан нет, вместо этого - пожалуйте в Ад, мучайтесь на здоровье во славу Господа. Хрень это короче, а не божий промысел.
– Пути Господни неисповедимы.
– Сдаётся мне, что они и для него самого - тёмный лес, пути эти, куда кривая вывезет, туда и правит.
– Богохульничаешь?
– Да пошёл ты. Справедливость должна присутствовать в мире, в любом мире, даже таком поганом как этот. А ты у нас типа - Лазарь, назад в мир живых намылился?
– Зависть, Жучара - смертный грех.
– Смертный грех - невинных в Ад отправлять, а зависть моя беззлобная, рад я, что хоть кто-то сумеет отсюда назад вырваться. Когда двинешь?
– Собраться нужно, еды прихватить, того, сего. Там меня не с распростертыми объятиями ждут, а может, и вообще не ждут. Я ведь сам себе придумал, что должно получиться, и не факт, что выгорит, ну, а если ошибочка вышла - вернусь.
– Я подожду.
– Долго только не жди, лишь до следующего рейса Фроловского, если к этому времени не вернусь - дальше тебе тут сидеть бессмысленно.
– А если вернёшься, а меня уже не будет?
– Я что, не знаю где тебя искать? Стаб «Хмурый», километров восемьсот на юго-запад отсюда, найду.
– Найдет он. Пропадёшь ты без дяди Жука на первой же сотне километров, я всё же один рейс, пожалуй, пропущу - здесь жизнь спокойная, отдохну наконец-то, без забот и волнений в кои-то веки.
Тележка, на которой бесчувственного Жука доставили в посёлок, сохранилась в целости и сохранности. Брали её пару раз мужики продукты и всякую всячину подвести до сторожевого поста, возле него и оставили.
– Картошки мешок, два больших каравая хлеба домашнего, рожу-то сильно не криви, потом спасибо ещё скажешь, когда жрать захочешь. И ничего, что здесь недалеко, сколько тебе там сидеть - хрен его знает. Скреббер это тебе не трамвай, он по расписанию не ходит. Калаш мой возьми, я себе другой куплю и два магазина запасных к нему.
– Зачем мне калаш? С кем воевать-то, Скребберу он до фонаря.
– Возьми. Не понадобится - бросишь. А там и кроме этого страшилища найдутся, другие желающие до твоего тельца добраться, забыл, кто там тогда ошивался?
– Так перебили ж вроде всех.
– Этих перебили, другие нарисуются, свято место сам знаешь. Тьфу, блин, какое на хрен свято место, поганое там место, это точно,
– Всё надеешься здешнюю прописку поменять на Райские кущи?
– Лучше перебдеть, вдруг есть Бог-то. Может, не пойдешь?
Тянуть за собой тележку, в которой не валяется дохлый Жук, совсем другое дело, сама, практически катится, тем более под горку. Бомж понимал, что напарник искренне не хотел отпускать его в неизвестность, такая трогательная забота со стороны ближнего, грела душу, мелькнула даже мысль - может, ну его нафиг и остаться. Только вот вернуться домой хотелось сильнее, раз выпала ему такая, пусть и призрачная возможность, грех ей не воспользоваться. Что его здесь ждет в недалёкой перспективе - да ничего хорошего, он как заноза в теле Улья, постоянно колющая и напоминающая о себе. Долго терпеть такую занозу не будут - выковыряют и выбросят, он вообще и так долго продержался лишь благодаря покровительству и заботе крестного, без него давно бы твари сожрали или люди прибили. Такая жизнь ему на хрен не нужна, а если, не дай Бог, Жук помрёт скоропостижно, вариантов для этого печального события - масса, не живут здесь долго, даже такие хитрованы, как он, сколько Бомж продержится в одиночку? Так что шансов у него немного - умереть быстро, попытавшись встретиться со Скреббером, или помучиться немного, продолжая цепляться за чуждую ему, здешнюю жизнь. Да разве это жизнь для нормального человека! Выгорело у него что-то в душе после знакомства с « Великим и Ужасным», перешагнул он незримую черту, сломалась важная пружинка в его психике. Смерти больше не боялся, но и жить продолжать, особого стремления больше не испытывал, так, катился вперёд, больше по инерции. Погас огонь душевный, только пепел остался. Так ему себя жалко стало в этот момент, аж слезы навернулись, выбросить надо такие мысли из башки, а то крыша точно поедет, и совсем не в ту строну. В общем, рассуждая трезво, куда не кинь - лежит его дорога в перпендикулярном направлении, не по пути ему со Стиксом, он и сам ему это недвусмысленно намекнул в самом начале. У всего во вселенной есть определенный смысл и цель, и у него тоже всё это должно быть. Из двух зол он выбрал быстрый вариант решения проблемы, а там пусть будет так, как будет.
Единственное, чего не хватало, чтобы Скреббера подманить, так это трупака заражённого. Тащить с собой в посёлок из стаба - не вариант. Во-первых - довезти до места в нормальном состоянии, практически невозможно. Как известно, заражённые после смерти быстро высыхают до состояния деревянного полена. Метаболизм у них другой, на них даже бактерии здешние, как источники разложения не действуют. Затем рассыпаются в пыль и всё. Ни следа не остаётся, иначе всё вокруг было бы завалено гниющими телами в несколько слоёв, а в таких условиях никакое нормальное существование живых организмов невозможно. Стикс и это предусмотрел. Бомж поначалу сильно опасался, что заразиться можно, вдохнув такой пыли ненароком, но Жук успокоил:
– Кашлять и чихать от такого гостинца - это запросто, водички хлебнешь, и всё пройдет, не парься.
Кстати, пыль - неплохое удобрение для почвы. И второе - с трупаком заражённого в посёлок точно не пустят, ни под каким соусом, так что придется добывать на месте, а с этим могут быть проблемы. В бытность свою в тех местах они всех заражённых в деревне, подчистили, надежда только на то, что один из них мог, где-нибудь затаиться и не высовываться. Без трупака нельзя, только на него, исходя из имевшегося опыта, как на живца, можно выманить Скреббера, который, похоже, числился в деревне кем-то вроде «чистильщика» или же представителя местной «похоронной конторы» для дохлых тварей. И появился он явно, чтобы убиенного пустыша забрать, как до того двух уже оприходовал, этого Бомж лично не видел, но догадывался, куда они подевались. Неизвестно, прибрал бы Скреббер тогда отключившегося Жука или нет, тот ведь живой оказался, возможно, что и нет. Бомжа-то не тронул, в конце концов, хотя ещё и не ясно по какой причине. Пусть это только предположения, но другого способа выманить Скреббера из его норы или где там он прячется, Бомж не знал. Так что лучшая наживка, на которую эта тварь «клюнуть» может - это свежий трупак заражённого. Наживка от слова «жить», а наш парень, по всей видимости, мертвечинку предпочитает, некрофил хренов и извращенец. Ладно, придем, осмотримся, там и решим, что можно предпринять, без нужной наживки там сидеть и ждать - смысла нет, будем на месте думать.