S-T-I-K-S. Дети подземелий
Шрифт:
Через час кропотливой и упорной работы организм настойчиво запросил никотина. Фая, злясь на себя, опять позволяет привычке помыкать собой, вышла, столкнувшись в дверях с Гипсом.
Обойдя кваза, она направилась в подсобку. Там мешать никому не будет. Да и пора опять приступать к своим прямым обязанностям. Обед должен быть на столах вовремя.
Управившись со своими делами, Фаина заглянула в лазарет.
– Народ, мне работать пора.
Один из врачевателей подал голос:
– Приходи как освободишься.
Все-таки больница - место безрадостное. Какого бы веселого
Помощницы встретили злобными взглядами. Одной Ренате было фиолетово. Девушка, погрузившись в себя, чистила картофель. Острый нож привычно скользил, снимая тонким слоем желтую кожуру.
– Вы что это на меня смотрите, как на врага народа?
– Фаина решила напасть первой. Так надо. Ибо нехчего. Пусть раз и навсегда усвоят, кто здесь альфа-баба.
– Ты нас выгнала.
– И что теперь?
– Мы должны быть там.
– В операционную родственников не пускают. Забыли правила? Или ты, Ирма, хочешь, чтобы Тунгус твоему мужу вместо руки щупальце пришил?! И все из-за твоей неуемной болтовни. Уткнулись в заготовки, потом свободны на полчаса для посещений. Все.
Куриный бульон давно стоял на плите. Фая, проверив, прозрачность, удовлетворенно кивнула сама себе.
У порога кто-то неуверенно кашлянул. Девушки повернули головы. Рыбник.
– Всех перешили?
– Я пустой. Пожрать дай.
Фаина на автомате выложила в большую тарелку остатки завтрака, поставила в микроволновку подогреть.
Ирма было открыла рот, чтобы что-то спросить.
– Заткнись, не видишь, устал человек, - женщина захлопнула челюсть, не успев произнести не звука.
– Потом, Ирма, все потом. Никто не умер. Твоему уроду я лично колола спек. Он сейчас спит. Подойдет очередь - его подлатают.
– Ты не могла сразу сказать?!
– та взбесилась. Ну еще бы.
– Не возникай. Сказали - все хорошо - будь довольна.
Столовая погрузилась в молчание, нарушаемое лишь позвякиванием стальных кухпринадлежностей.
Тринькнул звонок микроволновки.
– Тебе в столовую или здесь посидишь?
– Здесь. - Рыбник, не вставая с табуретки, протянул руку к тарелке.
– Может, живчика сначала?
– Не хочу портить аппетит, - он, обжигаясь, запихивал в рот первую ложку.
Фаина строго соблюдала «правило пятнадцати минут». Это была скорее всего привычка, чем строгий пунктик. Поэтому она решила заняться своими прямыми обязанностями.
Рыбник блаженно пережевывал манную кашу с яблоками. Рядом, на столе, стояла тарелка с приличным куском яблочного пирога.
После приема красной жемчужины Рыбник не находил себе места. Так или иначе - развитый дар - это хорошо, а вот становиться квазом не хотелось совершенно. Что поделать. Дали - ешь, не выпендривайся. И поблагодарить не забудь, ведь ты еще, по сути, ничего не отработал.
Мысли были невеселые, и помощницы Фаины, в отличие от своей начальницы, жизнелюбием на данный момент не отличались.
Одна
Завыл комбайн, перемалывая не очень аппетитную на вид овощную смесь.
В поселке кормили хорошо, а главное - от пуза. Народ был доволен - с приходом Фаины совковские порции и пресность из пищи исчезли бесследно.
Гипс, правда, как всегда был недоволен, мол, теперь список и количество продуктов увеличились, ну так рабочий класс тоже любит морепродукты, не тушенкой единой. Этому хаму только дай повод. Верим, помним, скорбим, бюджет не резиновый, да. Рыбник свидетелем той разборки не был, зато народ рассказал все в подробностях. Гиенам пришлось потесниться своим складом элитных харчей, как только Фаина шепнула на ухо главе поселка какую-то фразу, до сих пор оставшейся страшной тайной. Кваз, побледневши, выпучил глаза, и со злобой в голосе согласился на новый порядок. Правда, с тех пор покоя заведующей «всея харчами» не давал. Рыбник подозревал, что тогда Фая пустила в ход банальный шантаж. Их дело, Ярослав по натуре своей был человеком миролюбивым, и следовал принципу «третьей собаки». По жизни это никогда не подводило.
Девушки удалилсь одна за другой, остервенело заканчивая работу и спеша по своим делам. Настроение Фаины было опознать трудно. На губах вроде как полуулыбка, а глаза непроницаемые. Равнодушные.
Как только Рыбник задался целью спросить у Фаи про ее тонкую душевную организацию, слова сразу же стали бессмысленными. Наружу вылезла аура. Страшная. У основания глубокого черного цвета с ажурно вплетающимися концами в светло-серый обод. Черная масса лихорадочно пульсировала, пытаясь пробраться наружу, но дело ограничивалось лишь этим. По крайней мере, на вид.
Будто почувствовав изучающий взгляд Рыбника, Фая повернулась.
– Ты что-то хотел?
– Живчика.
– На столе термос, - большие карие глаза смотрели пристально, Ярослав даже на мгновение подумал, что женщина его читает. Лениво, незаинтересованно, словно много раз слышанную детскую сказку. Стало неуютно.
– Ага, спасибо.
Рыбник быстро потянулся к теплоизолированной фляге. Это было его спасение. Фаина, уловив, что знахарю от нее больше ничего не нужно, обратно развернулась к своим любимым кастрюлям.
Ярослав осторожно, исподтишка, разглядывал ее, подспудно ощущая, что переступает границу негласного запрета. Но ведь это так интересно...некоторые правила для того и существуют, чтобы их нарушать. В районе, где по идее располагается сердце, плясали маленькие разноцветные шарики эмоций. И один большой, заметно крупнее других кругляш, по цвету напоминающий хром. Что это еще такое.
И тут накрыло. Тяжелой железобетонной плитой, безжалостно давя и размазывая ошметки по надраенному полу. Вай. Показалось. Ну тебя, Фаечка, живи ты со своей мясорубкой сама. Рыбник понял, что столь яркими ощущениями его накрыл как раз-таки этот хромированный шарик, безобидно торчавший где-то в глубине сердца женщины. Все. Чужих тараканов разгребать - себе дороже.