S-T-I-K-S. Игры на выживание
Шрифт:
Дикарь соврал, не моргнув и глазом. Хотел бы он знать и сам, где лишился конечности. Однако, для него это тайна, покрытая мраком.
– Да уж, не повезло тебе, братуха. Ты, кстати, так и не ответил, куда ваша честная компания путь держит. И чего это спутники твои такие неразговорчивые?
– Да ребята вчера только в Улей попали, еще в себя толком не пришли. Шут вон твой, тоже не слишком-то болтливый – глазами только стреляет.
– Да я ж говорю, его бегун вчера покалечил слегка, вот парня и давит.
– Понятно. А насчет того, куда направляемся – ну, нам бы хоть какой-нибудь стаб отыскать, а то ты сам видишь, я в местных реалиях ни в зуб ногой, подставляюсь по-глупому. Знахарю неплохо бы показаться, насчет руки. Ну и вообще, помыться, отдохнуть, а то одичал совсем. Ребятам, опять же, где-то приткнуться надо. Много чего, короче.
Буран некоторое время обдумывал что-то свое, после чего выдал:
– Нам, вообще-то, тоже в стаб надо. Но не прямо сейчас, а через денек. У Шута как раз нога заживет. Твоему новичку – он кивнул на Бисмарка – тоже бы неплохо денек-другой отлежаться, выглядит не очень. Предлагаю вам
Лунь метнул на Дикаря быстрый взгляд из-под кустистых бровей.
– На меня не смотри, сам знаешь, я пока тут ни рылом, ни ухом. Как скажешь, так и решим.
Бисмарк предпочел вообще не подавать голоса, лишь сосредоточенно жевал кильку, склонившись к банке, и делал вид, что его тут нет вообще.
– Подходит. Слушай, Буран, а ты не в курсе, где находится стаб под названием Озерск?
– Слышать, слышал, но сам не бывал в тех краях. Мне Запад не слишком по душе, предпочитаю ближе к Удавке путешествовать. Но во Флюгере наверняка найдется кто-то, кто тебе о нем расскажет. Стаб известный, на слуху. Даже я слышал, о нем кое-чего. Например, как тебе инфа, что в нем, якобы, сам Иосиф Виссарионыч, всеми делами рулит.
Дикарь удивленно вскинул брови, скосив взгляд на Луня – тому эта тема однозначно должна показаться интересной.
– Да ладно?
– Ну, там не все ясно, разное про этот стаб рассказывают. Кто-то говорит, что сам Сталин сидит в подземном бункере под стабом, а управляет всем от его имени его двойник. Еще слышал, что никакого Сталина там вовсе нет, просто у главный в этом самом Озерске может менять свой облик, вот и предстает передо всеми в таком виде. Еще слышал, мол, озерские в свое время несколько экспедиций подряд в Москву снарядили и Сталин у них не один, а не то три двойника, не то два тройника, и управляют они стабом по очереди. Короче, не поймешь, где правда, а где вымысел. Одно могу сказать наверняка, Озерск – один из самых старых стабов в этом регионе Улья, одно из первых поселений, и один из самых крупных тоже. И об этот орешек много кто свои зубы обломал. Это не стаб даже, а целый альянс из нескольких стабов. Они так плотно обосновались, что их оттуда только ядерной бомбой оттуда выковыривать. Ну, и слышал еще, что к себе они кого попало, не пускают. Гражданство-шмажданство, выслуга лет, личная статистика, социализм. Такая ерунда, одним словом. Не всем подойдет такая житуха, но желающие не переводятся. А тебе этот стаб вообще зачем?
– Ищу я кое-кого. И слышал, что он может быть там.
Глава 12. На пути к тихой гавани.
Следующие сутки они провели, расслабляясь и приходя в чувство после выпавших на их долю приключений. Благо обстановка теплохода «Н.В. Гоголь» была более чем элитарной, в своей прошлой жизни он явно был создан для того, чтобы перевозить на своем борту людей обличенных деньгами или властью. А скорее и тем и другим одновременно. Каждая мелочь, каждая деталь на нем буквально кричала о роскоши — дорогие породы деревьев, из которых были изготовлены настенные панели, дорогая мебель, явно сделанная на заказ, мраморная плитка на полах, вычурная драпировка мягкими, бархатистыми настенными и напольными коврами, ломящийся от экстремально дорогой выпивки и уникальных деликатесов, персональный мини-бар в каждой каюте. Жаль вот только, большая часть этих самых вкусностей, предназначавшихся для избалованных желудков элиты (в земном значении этого слова, а не то, что под ни подразумевали в Улье), уже пришла в негодность. Но кое-что осталось и на их долю. И Дикарь без зазрений совести предавался пороку чревоугодия, прерываясь лишь на сон и физическую разминку, которую настойчиво требовало обновленное тело. Кричащая роскошь каюты, в которой он обосновался, поначалу буквально резала глаза, она была обставлена так, словно предназначалась для какого-нибудь арабского шейха, решившего прокатиться по морям и океанам со значительной частью своего гарема. В своей прошлой жизни Егора вполне можно было назвать человеком с достатком, но сейчас окружавшая его обстановка тянула даже не на пять, а на все десять звезд. В таких условиях отдыхать ему еще не доводилось. Жаль только, что на борту не было энергии — судя по всему, каждая каюта была, по сути, умным домом с целым перечнем разнообразной начинки — от собственного джакузи и минибассейна, до массажного кресла и разнообразной электроники. Впрочем, сам Дикарь по своим взглядам был, скорее, аскетом, и к такого рода излишествам относился абсолютно безразлично.Он бы с удовольствием поселился и в кубрике персонала, но они все находились на нижних палубах, туда было далековато идти, да и иллюминатор в каждом кубрике был, как правило, всего один, поэтому при отсутствии полноценного освещения там почти всегда было темно, как в гробу.
Ему оставалась непонятным, как пусть и не слишком впечатляющий размерами, но все равно явно предназначенный для океанских путешествий лайнер очутился в речной акватории. Возможно, он был пришвартован в порту, находившемся устье реки, вливавшейся в море. Другого объяснения Дикарь так и не нашел, как не пытался.
Помимо праздного времяпрепровождения и безделья, он делал и полезные вещи — подобрал Луню и Бисмарку подходящую одежду, а то один так и разгуливал в заношенной до сального блеска советской форме, чем вызывал немало удивленных взглядов со стороны Бурана. А австриец и вовсе попал на борт в одном исподнем. Не забыл Дикарь и себя — подобрал вместо убогих, растоптанных «кирзачей», удобные ботинки на высокой шнуровке, что нашлись в одной из кают для команды, сменил раритетный кожаный «бомбер» прямиком из девяностых на удобную куртку-спецовку из плотной и легкой ткани серо-зеленого цвета, и штаны из того же комплекта. Не «горка» и не охотничий костюм, но ему вполне сойдет, да и цвет в глаза не бросается.
Сейчас он занимался тем, что нагло эксплуатировал Луня. Точнее, сидя за столом в кают-компании, наблюдал, как тот разбирает и чистит его «комиссарский» маузер. Наконец-то у него появилась свободная минутка, чтобы вникнуть в устройство этого уникального пистолета. Он оказался прав, Маузер С96 хоть и был исключительно надежной и убойной машинкой, простотой конструкции не отличался, да и разбирать его оказалось тем еще геморроем. Если бы под рукой не оказался человек, разбирающийся в этом агрегате, ломать бы Дикарю голову над этого головоломкой целый час. Он где-то читал, что в дореволюционной России стоимость этого пистолета по сравнению с тем же наганом разнилась в несколько раз. И именно по причине своей дороговизны и избыточной сложности механизма, этот легендарный пистолет никогда не принимался на штатное вооружение ни в одной армии мира, хотя и обладал более чем вековой историей и проверен практически во всех крупных военных конфликтах двадцатого века. Скорее, он являлся статусным предметом, который часто дарили офицерам и высшему командному составу, как знак отличия их выдающихся подвигов и заслуг, как было, к примеру в Советском Союзе, Испании, или Кайзеровской Германии.
Еще одним его минусом, помимо дороговизны и сложного устройства, это не слишком хороший баланс. Ось ствола находилась высоковато над рукояткой, к тому же, сама рукоять была не слишком-то ухватистой, круглой, что усугублялось мощным патроном. Все это делало его слегка «вихлястым», неуклюжим, при стрельбе пистолет нехило подбрасывало вверх. Что он вчера ночью прекрасно на ощутил на собственном опыте. Этому пистолету совсем не просто так добавили деревянную кобуру, у которой была возможность прицепить его к рукояти в качестве приклада. Маузер это, по сути, облегченный, укороченный полуавтоматический карабин, нежели пистолет. Его избыточно-мощный патрон, как он вчера имел возможность убедиться, пробивал навылет даже развитых лотерейщиков, стандартный армейский боеприпас валил их на месте. Что делало его в условиях Улья довольно актуальным, не смотря на морально-устаревшую и сложную конструкцию.
Пистолет, попавший ему в руки, находился в идеальном состоянии, никаких следов износа на внутренних деталях он не обнаружил, нарезы ствола изнутри после чистки сияли так, словно ствол только-только вышел из-под станка. Разве что снаружи от длительного использования поистерлось родное воронение, но это, в сущности, ерунда. На круглых щечках рукояти красовалась полированная латунная пластинка с искусно сделанной гравировкой «За отвагу!». Неизвестно, отвагу эту проявил его бывший владелец-НКВДшник или тот, кто владел пистолетом до него, да сейчас уже и не выяснишь. Ему в руки угодила не слишком ранняя модификация пистолета, с удлиненным стволом — у этого маузера имелся переключатель в автоматический режим, на первых моделях пистолета ее не было. Но и не самая последняя – пистолет заряжался допотопным способом, с помощью неуклюжей обоймы, вставлявшейся в окошко отражателя гильзы. Позднее эту дурацкую систему, которая постоянно вызывала перекосы патронов в магазине и делала перезарядку мучительно-долгой, заменили классическим коробчатым отъемным магазин различной емкости. Но вот Дикарю не повезло, заряжание родными уродскими обоймами на семь патронов в каждой, это и для здорового человека редкостная морока, а для однорукого калеки вроде него и вовсе задача из разряда фантастики. Ладно, ему не всегда быть «одноруким бандитом», рано или поздно конечность вернется в норму. К тому же, пистолет ему нравился и по эстетическим соображениям и по своим характеристикам. Ну, а если выдастся возможность заменить его на нечто более удобное – почему бы и нет?
Тщательно удалив весь нагар из ствола, протерев и смазав каждую деталь промасленной ветошью, Дикарь собрал пистолет обратно, проверил работу взвода-спуска и снарядил пистолет патронами.
– Быть тебе «Политруком». Будешь жечь глаголом, так сказать, разум необразованного, урчащего электората и всяческой буржуазной контры.
Пистолет ничего не ответил, но Дикарь все равно почувствовал глубокое моральное удовлетворение. Оружие и охота – две главные страсти в его прошлой жизни, которые находили отклик внутри и теперь. Оружие в руках будило в нем, как и любом другом нормальном мужчине с здоровыми ценностями, то самое сокровенное, природное начало добытчика и защитника. Оно взывало к генетической памяти тех времен, когда пращуры Дикаря, завернутые в звериные шкуры, сжимая в руках копья с кремниевыми наконечниками и каменные топоры, выходили против самых опасных хищников планеты, ставили на кон свои жизни, погибали или побеждали, чтобы их жены и дети могли есть и жить. Оружие дарит ощущение силы, способной изменить мир, покорить его твоей воле, защитить то, что тебе дорого. Оно дает чувство ответственности за свои поступки, приучает думать, когда именно его стоит применять, а когда нет. Конечно, в современном мире все это уже неактуально, человечество обеспечивает себя пищей и без охоты, за редким исключением вроде полудиких племен, живущих на краю цивилизации. Более того, в последние десятилетия стало модно травить тех, кто предается древней страсти охоты, выставляя их чуть ли не маньяками и убийцами. Но те, кто поражен первобытной страстью, кто регулярно уходит в лес, чтобы приобщиться к первородному занятию, за тысячи лет эволюции вылепившему из слабого и трусливого пожирателя жуков и корневищ последнее — стальное звено цепи питания, замкнувшее на себе экосистему все планеты, лишь посмеиваются про себя в ответ на эти нападки. Ведь тот, кто никогда не проводил дни и недели в глухом лесу наедине с самим собой, не утолял голод собственноручно добытой и приготовленной пищей, не отключался от ласковой пуповины цивилизации, медленно, но верно превращающей покорителя всей планеты в социально-зависимого увальня, никогда не сможет их понять.