S-T-I-K-S. Игры на выживание
Шрифт:
От философских размышлений Дикаря отвлек вошедший в кают-компанию Буран. Увидев Дикаря, тот подошел к стойке бара, где плеснул в стаканы рома и поставил один из них перед квазом.
— Игрушки у вас, как я погляжу, раритетные. Все как на подбор. Откуда дровишки?
Увидев, как нахмурился в ответ на вопрос Дикарь, он отсалютовал стаканом и сделал глоток янтарной жидкости.
— Не подумай плохого, просто я, сколько по Улью мотаюсь, а даже половины того, что у вас на руках не довелось видеть. А тут сразу столько и в одном месте.
– Без понятия, откуда это добро взялось. Мы их с трупов сняли. Может, те нашли где-то склад длительной консервации или из музея, какого уперли.С мертвых спроса нет.
Буран покивал головой, явно не слишком поверив в объяснения Дикаря.
– Ага-ага, может и так. Ладно, это я так,
— Нам собраться — только подпоясаться. Через полчаса будем готовы.
— Добре. Как соберетесь, перекусим и в путь-дорожку.
Он чокнулся об стоящий перед Дикарем стакан с алкоголем, одним глотком допил жидкость и оставил того наедине с самим собой.
Малосильный японец тянул загруженную лодку с трудом. Буран оставил их с Шутом двухместную надувную «резинку» на весельном ходу на борту теплохода, предпочтя более комфортный способ передвижения. Однако эта лодка едва-едва справлялась с загрузкой, и плелись они, словно беременные черепахи. Впрочем, ехать далеко не пришлось, спустя километр лодка вошла в небольшой заливчик и укрылась под развесистой плакучей ивой, которая скрыла ее от лишних взглядов и с воды и с берега. После чего их проводник дал команду выгружаться. Дикарь закинул на плечи груженый первоклассными продуктами рюкзак (не смог удержаться и загрузился на полную катушку), и ПТРД, по случаю ранения не водруженное на плечи Бисмарка, чтобы не замедлять отряд в пути. Практика показала, что тот и пустым не слишком аккуратно передвигается по лесу, а с загрузкой пыхтит как паровоз, выдавая группу всей округе.
— Так, слушайте внимательно. Идти нам не особенно далеко, километров с десяток. Но район сложный, тут постоянно кто-то трется и встретить можно кого угодно – что тварей, что муров, что атомитов, а то и на стронгов можно напороться.
– А что, стронги такие беспредельщики? Я думал, они только на муров да на внешников охотятся.
– Вообще, да, ты прав, но стронгов не зря дикими называют, там хватает нервных парней, которые вполне могут сперва садануть с пулемета на звук, а уже потом спросить кто ты такой. Так, что пересекаться с ними я предпочитаю только в пределах стабов, чем обернется случайная встреча «в полях» черт его знает, а проверять не особо хочется. Повторю для новичков – пока идем, рот держите на замке, старайтесь не шуметь, сучки не давить, ветки не трогать, шагать за мной след в след. Тут в округе есть пара неприятных кластеров, из-за них по округе постоянно шарятся зараженные, ни к чему лишний раз их провоцировать. Стрелять только в тварей от лотерейщиков и выше, и если я не могу его сработать по-тихому – он похлопал ладонью по кобуре с АПС, висевшей у него не поясе – остальных валить холодняком. Если я даю команду замереть, не шевелитесь, не моргаете и даже не дышите, пока не разрешу. Все, двигаем.
По совету Бурана, у Дикаря и его спутников на поясе теперь болтались цельнометаллические пожарные топорики с обрезиненной рукояткой, приватизированные с пожарных щитов в коридорах теплохода. Металлический шип на обухе такого топорика вполне подходил для пробивания черепов зараженных. Хотя против жруна или топтуна этот инструмент уже не играет, пустыша или бегуна озадачить им сможет даже самый захудалый дохляк. А Дикарь дохляком не был. Плохо только то, что рука у него занята неуклюжим противотанковым ружьем. Бросать его он отказался наотрез, на что Буран лишь хитро ухмыльнулся. Но Дикарь еще не забыл, как этот динозавр ручного стрелкового оружия выручил их прошлой ночью. Ради этого можно и потерпеть небольшие неудобства.
По кластерам Буран двигался очень аккуратно, никуда не торопился, тщательно выбирал маршрут, передвигаясь по самым густым и непроглядным участкам – кустам, подлескам и лесополосам, но выбирая их с умом, чтобы двигаться там можно было без лишнего шума, и имелась какая-никакая обзорность, которая не позволит мутантам подкрасться к ним незамеченными. Было заметно, что опыта в блужданиях по кластерам у рейдера хватит на троих. Он часто останавливался и, лежа в кустах, изучал местность впереди в бинокль. Пару раз ему что-то не нравилось, и группа возвращалась назад, по собственным следам, чтобы сделать крюк и обойти
А спустя еще некоторое время до Дикаря, наконец, дошло, почему Шут, вопреки своему несерьезному прозвищу, практически всегда хранил гробовое молчание. Он сперва даже решил, что тот и вовсе немой, пока не услышал, как Шут спросил что-то у своего напарника, когда они собирались в дорогу, и Шут думал, что рядом больше никого нет.
Они переходили небольшую, заросшую лещиной и мелким кустарником ручьевину. Бисмарк в очередной раз зацепился ногой за торчащее корневище и шлепнулся плашмя в неглубокую лужу, наделав при этом немало шума. Более того, он принялся невнятно ругаться себе под нос, потирая ушибленное колено. Буран, с каменным лицом приблизился к австрийцу и отвесил ему такую знатную затрещину, что тот не удержался на ногах и отправился на землю повторно. После этого Буран схватил его за шкирку, приподнял над землей и встряхнул как нашкодившего щенка, приблизил его лицо вплотную к своему и прошипел зловещим голосом:
– Слушай сюда, турист, мля. Если я от тебя до самого стаба услышу, хоть один-единственный звук, дальше пойдешь в одиночку, уяснил?
Гневные слова, уже готовые сорваться с губ возмущенного таким нецивилизованным обращением с собой Бисмарка застряли у него в горле. Все, что он смог сделать, лишь испуганно кивнуть. Рейдер, сохраняя то же мрачное выражение на лице, поставил его на землю, и в зловещем молчании, вернулся на свое место в начале их маленькой колонны. Дикарь даже и не подумал вступаться за австрийца – тот его самого раздражал своими регулярными чертыханиями, и постоянно производимым шумом, то ветку зацепит стволом автомата, то наступит на сухой сучок, то за корневище зацепиться. Дикарь еще вчера неоднократно ему давал замечания на этот счет, но до Бисмарка, похоже, все еще не дошло, где именно он очутился. Суровый урок Бурана оказался действенным, проштрафившийся прикусил язык и передвигаться стал намного тише. Судя по удовлетворенной физиономии Луня, его эта сценка порадовала до глубины души. Хоть он и мирился с присутствием фашиста в отряде, его злость никуда не делась. Он упорно игнорировал австрийца, всем своим видом демонстрируя, что ему даже дышать с ним одним воздухом противно. И Дикарь не мог винить его за это.
Чувствовалось, что тут в округе действительно хватало зараженных. По сравнению с тем, как расслабленно он передвигался в первый день после пробуждения, еще до встречи с Лунем и Бисмарком, то была просто легкомысленная прогулка. Судя по тому, что рассказал ему Буран об окружавшей их местности, Дикарь в начале своего путешествия, очнулся в самом тихом и заброшенном «медвежьем углу», где, основном, находились пустые лесные кластеры или заброшенные еще на Земле, промышленные объекты не слишком изобилующие людьми. Поэтому зараженных там было мало, а рейдеры и вовсе туда не совались. Зато здесь бегуны и пустыши регулярно выскакивали из кустов, причем, редко поодиночке, чаще парами и тройками. Разбирались с ними с помощью топориков, пробивая затылки и виски металлическими шипами. Зараженные, увидев людей, издавали свое эталонное урчание, на которое, временами, подтягивались новые «ходячие», разгуливавшие неподалеку. Дважды на их группу выходили агрессивно настроенные лотерейщики, но Буран оба раза меткими, практически бесшумными выстрелами из своего «стечкина» валил их на прошлогоднюю листву. Трофеи делили по простому принципу – кто убил зараженного, тому и доставались потроха.
Проблемами запахло, в прямом смысле этого слова, через три или четыре часа такого неспешного путешествия через кластеры. Они втроем залегли в кустах малины – Буран, Шут и Дикарь. Рейдер в очередной раз разглядывал в оптику раскинувшийся перед ними пейзаж – сейчас там маячили серые коробки жилых многоэтажных домов.
– Ты не говорил, что мы пойдем через городской кластер.
– А я и не собирался. Эй, Шут, что скажешь об этом дерьме?
Паренек впервые при Дикаре открыто подал голос.