S-T-I-K-S. Игры на выживание

Собинин Николай

– Зачем?

– Ты сказал, что он дал тебе съесть две жемчужины, после чего ты отрубился?

– Именно так.

– И еще ты сказал, что там, где вы встретились, осталась лежать туша развитого зараженного, элиты?

– И это верно.

– Одним словом, он дал тебе те жемчужины, чтобы твое тело единовременно получило ураганную накачку энергией Стикса. Из-за этого ты должен был очень быстро, практически моментально измениться, перепрыгнув сразу несколько ступеней классификации мутантов. И мясо с туши элитника тебе послужило прекрасным субстратом для этой цели.

–

Хочешь сказать, что он спланировал убийство элитника, чтобы я мог его сожрать, когда обращусь?

– Плоть развитых зараженных, от рубера и выше, буквально сочится энергией Улья. И зараженные об этом знают. Если один элитник найдет свежую тушу другого элитника, поверь – он не упустит шанса его съесть. Споровики и горошники в этом смысле для него бесполезны, но с красной шкалой классификации все абсолютно иначе. Правда, это касается только мяса, начинку споровых мешков они никогда не трогают. Для них поглощение споровых тел гораздо опаснее, чем для иммунных.

– Чего ж они друг друга не уничтожают, раз это так выгодно? Жрали бы друг друга тогда и людей не трогали?

– Элита умна. По своему, не так как человек, без абстрактного мышления, но у них хватает интеллекта, поверь мне на слово. Она прекрасно понимает, что стычка с другим элитником чревата серьезными травмами. В то же время, пожирание людей дает практически такой же эффект с минимальными рисками для их жизни. Поэтому элитники стараются не приближаться друг к другу лишний раз.

– Ладно, допустим. Но зачем Холоду было превращать меня в мутанта, чтобы потом я вновь стал человеком, почти нормальным?

– А сам как думаешь? От этих мест до границы Пекла пролегает огромное расстояние. Ты вправду считаешь, что свежий новичок в одиночку, без навыков, оружия и поддержки, без способностей Улья, с минимумом знаний о нем, смог бы самостоятельно его преодолеть? Да тебя бы сто раз схарчили и переварили. Силур предоставил тебе единственный шанс на выживание, понимаешь?

– Хорошо, а что насчет этой блокады. Как она вообще работает?

– Я и сам толком не понимаю как. Только вижу, что она подавляет появление спорового мешка и споровых тел внутри тебя, каким-то образом пробудила дремлющий разум, не давая паразиту вновь взять его под контроль, и откатила твое измененное тело до исходного физиологического состояния. Ну, почти, до исходного, за мелкими огрехами. И то, вполне возможно, что в течение ближайшего времени у тебя исчезнут и те мелкие признаки квазизаражения, что еще присутствуют. Вот, полюбуйся.

Он задрал рукав и небольшим, перочинным ножиком подцепил грязно-желтую ссохшуюся чешую с руки Дикаря, прихватил ее пальцами и с рывком оторвал от тела, не обращая внимания на шипение своего пациента. Там, где сидела чешуйка, проглянула нормальная розоватая кожа, слегка кровоточащая, как на месте ссадины. Знахарь ухватился ему за голову и оттянул веко, посветив в глаз карманным фонариком.

– Видишь, эта шкура с тебя постепенно слазит, глаза, похоже, тоже скоро станут выглядеть нормально или почти нормально. Будешь просто мускулистым двухметровым мужиком со слегка крупноватыми клыками и массивной челюстью. Но это только снаружи. Внутри твоя физиология почти ничего общего с иммунными не имеет, так и знай. Функции иммунитета в твоем теле выполняет то, что в тебе заложил Силур.

Монах отошел к стене, и принялся греметь посудой в одном из его отделений.

– Куда запропастился…ага, вот. Сто лет им уже не пользовался.

Он вынул футляр с самым обычным термометром и подошел поближе.

Бесцеремонно сунул его в рот Дикаря, подождал пару минут и посмотрел на результат.

– Ну вот, полюбуйся! У тебя даже температура тела на полтора градуса выше, чем у людей с иммунитетом. Готов поспорить, ты ешь, как проклятый?

– Точно, после пробуждения аппетит вырос раза в два, если не в три.

– Это потому что у зараженных серьезно разогнан метаболизм, им для нормального функционирования требуется масса энергии. А как у тебя с живчиком обстоят дела?

– Где-то литр в сутки. Но это в дороге. Когда бездельничаю поллитра, не больше. Без понятия, много это или мало.

– Немного больше, чем у большинства иммунных, но тут дело, скорее всего, в твоей массе тела.

– А почему я тогда вообще должен пить живчик? Зараженные ведь его не употребляют и как-то обходятся.

– А сам не можешь догадаться? У тебя нет спорового мешка, как ты думаешь, должен поддерживаться споровый баланс в твоем теле?

– Хм, и правда. Ладно, с этим понятно, а что насчет моих умений? Есть что-то полезное?

– Вот тут, мой зубастый, вечноголодный друг, я тебе ничем помочь не смогу. Я же специалист по умениям иммунных, а не зараженных. Хотя ходят слухи, что у элиты есть способности к маскировке, защите и бесшумности, но это все лишь на уровне домыслов. Сама она, как несложно догадаться, не горит желанием делиться этой информацией.

Дикарь сразу спал с лица, он рассчитывал хоть на что-то полезное, в подарок от Улья.

– Что, совсем никаких вариантов? Может, хоть что-то посоветуешь?

Монах задумался, вращая свой ножичек между пальцев.

– Вообще-то у меня есть пара идей. Можем проверить, если хочешь.

– Само собой. Если это повысит мои шансы на выживание, я всеми тремя конечностями за.

– Ну, тогда закрой глаза.

Дикарь, совершенно не ожидая никакого подвоха, закрыл глаза и расслабился.И тут же за это поплатился – правую руку обожгла нестерпимая боль. Он распахнул глаза и увидел, что Монах пришпилил своим ножом его руку к деревянному подлокотнику дивана, пробив лезвием плоть между большим и указательным пальцем.

– Ах ты, садист несчастный, ты чего творишь, псих недоразвитый!

Дикарь взвыл, когда знахарь, абсолютно спокойно и совершенно равнодушно выдернул лезвие из раны, и принялся баюкать поврежденную руку на груди.

– Тихо не, скули.

– Да как не скулить, ты мне ладонь продырявил, придурок больной.

– Я говорю, прекращай ныть, рана пустяковая. Лучше сконцентрируйся и попробуй представить, как твоя ранка быстро заживает.

– Что?

– Что слышал! Давай уже, голову включай, хватит тупить.