S-T-I-K-S. Игры на выживание
Шрифт:
Дикарь, сквозь выступающие слезы, попытался представить, что его рука выглядит так же, как до ранения, чувствуя себя при этом круглым дураком. Сначала ничего не происходило, разве что поврежденная плоть горела огнем. Но спустя пять минут жар вокруг раны начал спадать, боль отступила. Он с удивлением уставился на окровавленную руку.
Монах послюнявил палец и оттер потеки крови с кожи. Под ней обнаружился багровый рубец, свежей раны как не бывало.
– Это как так? – удивлению Дикаря не было предела.
– Что и требовалось доказать. Форсированная регенерация, как и у большинства мутантов. Награда за твой зверский аппетит.
– Хочешь сказать, что я могу за пару минут залечить любую рану на себе?
– Ну, не любую. И не за пару минут. Но да, даже по сравнению с иммунными, твой реген значительно завышен. Думаю, при серьезных ранениях, ты имеешь все шансы выжить там, где другие неизбежно умрут. А ведь иммунных и так не просто убить, выживаемость у нас будь здоров.
– Почему тогда это – он приподнял вверх исковерканную конечность – все еще не отросло?
– Думаю, это как-то связано с обратной трансформацией, она застопорила многие базовые функции твоего тела. Возможно, тебе требуется осознанное ментальное усилие, чтобы запустить процесс репликации конечности.
Дикарь прикрыл глаза, намереваясь проверить его теорию на практике. Монах, увидев, что он собирается делать, постучал костяшкой указательного пальца ему по лбу, привлекая его внимание.
– Эй, эй, дружок, не спеши.
– А что не так?
– Ты снова забыл, что у тебя кое-чего не хватает, по сравнению с обычными мутантами.
Монах постучал скрюченным пальцем ему по затылку.
– Зараженные, когда применяют форсированную регенерацию, поглощают накопленные споровые тела. У тебя этого добра в запасе не имеется, поэтому ты, если попытаешься сейчас бесконтрольно отрастить руку, просто выжмешь досуха свой организм и рискуешь умереть на месте от фатального истощения.
– И как же быть? Надоело бегать с одной рукой.
– Сложного ничего нет – раз у тебя нет своих споровых тел, просто воспользуйся чужими. Перед запуском регена серьезных повреждений просто закинься гороховым раствором и плотно покушай. Остальное твое тело сделает самостоятельно. Только учти, что новые раны в таком состоянии могут очень серьезно тебя покалечить, гораздо хуже, чем, если бы тебя просто ранили, а потом ранили снова. Организм мобилизует все ресурсы и тратит их на восстановление конкретного участка, в других местах он себя защитить не сможет. Ты можешь запросто истечь кровью или умереть от болевого шока. Ну, так как, есть у тебя горошина?
Дикарь порылся во внутреннем кармане и выудил тубу с горошинами, доставшимися от Палаша, выщелкнул из нее одну и продемонстрировал ее знахарю.
– Ого, кучеряво живешь, новичок. Погоди, принесу тебе уксуса.
Монах вернулся через минутку со стопкой и бутылкой бытовой уксусной эссенции. Забрав горошину, он залил ее кислотой, вызвав бурную реакцию внутри.
– Давай, пока у нас горошек настаивается, разберемся с остальным.
– А есть что-то еще?
– Ты мне скажи, мне-то, откуда знать?
Дикарь задумался. А ведь и вправду, есть еще кое-что.
– Я несколько раз чувствовал, когда ко мне подкрадывались зараженные. Такое неприятное чувство, словно песок на зубах скрипит.
Монах снова погрузился в свои мысли, с электрическим треском потирая трехдневную щетину на щеке.
– Тебе доводилось видеть примеры коллективного поведения у мутантов?
– В смысле, когда они сбиваются в стаи? Ну да, видал.
– Даже у самых низших зараженных есть зачатки социального поведения – они подают своим урчанием сигналы другим мутантам, хотя это и лишает их части кормовой базы. Однако инстинкт им подсказывает, что пока они слабы, справиться толпой со своей жертвой гораздо проще. Порой споровики сбиваются в орды, но тут виноваты, скорее, кластеры с большим периодом перезагрузки вызывающих оскудение кормовой базы мутантов. Голод и стадный инстинкт гонит их на поиски пропитания. Я сейчас говорю о другом явлении. Чем сильнее развивается зараженный, тем большим индивидуалистом он становится. Не терпит он конкуренции, проще говоря. Однако иногда случается что элитник, крутой рубер или кусач формируют вокруг себя стаю. Причем, в ней никогда не бывает зараженных, слабее спидера. Пустышей и слабых бегунов такой лидер скорее просто сожрет или убьет. Они будут замедлять стаю, и хозяин это прекрасно понимает. Он целенаправленно отбирает себе быстрых и сильных подручных, чтобы те работали на него, как гончие псы. В результате, все в выгоде – споровики питаются с «барского стола», выполняя всю грязную работу, хозяин стаи разбирается даже с самыми опасным целями, и при этом тратит минимум энергии, сконцентрировавшись на собственно развитии. В таких стаях урчание уже практически не играет никакой роли, главарь управляет своими псами совершенно иначе.
– Хочешь сказать, что у крутых зараженных есть способность дистанционно управлять своими подчиненными?
– Это не секрет, люди уже давно обратили на это внимание. Уж очень четко и грамотно, а главное быстро, действуют такие сбитые стаи, моментально реагируют на угрозу и отступают, если видят что цель им не по зубам. Представь себе локальную сетку, где элитник – это сервер, а все прочие, подключенные к нему персоналки.
– То есть, я могу управлять тварями, так что ли?
– Я хочу сказать, что ты способен чувствовать мутантов, и это явно неспроста.Этим все и ограничится или ты все же способен как-то с ними взаимодействовать, пока не понятно. И найти ответ на этот вопрос тебе предстоит самостоятельно, я ничем тебе не могу помочь. Ты же, по сути, измененный зараженный. Вот и подключай голову, раз уж она у тебя функционирует, как ей положено от природы.
Дикарь задумался, переваривая полученную информацию. Тут его снова отвлек голос Монаха.
– Стреляю, на счет «три»! Раз!
Дикарь с ужасом увидел, что мутный знахарь, взял в руку пистолет и неторопливо целился ему в грудь. Он не на шутку струхнул – лицо у знахаря было спокойное и сосредоточенное, он явно вознамерился привести свою угрозу в действие.
– Ты что творишь? Опусти ствол, твою мать!
– Два!
– Стой, мудила, давай поговорим!
– Три!
Внутри все похолодело, словно в замедленной съемке Дикарь увидел, как палец Монаха на спусковом крючке выбрал свободный ход, и тот сорвался с боевого взвода. Старичок ПМ брыкнулся, откатив раму затвора назад, выкинул стреляную гильзу. Облачко пороховых газов оранжевым бутоном вспухло на конце ствола, и глаз уловил стремительный росчерк летящего к нему смертоносного кусочка металла. Тело от первобытного страха свело судорогой, Дикарь скрючился на диване, пытаясь защитить тело от летящей смерти. В голове словно лопнула перетянутая струна. Все звуки внезапно исчезли, а в следующий миг пуля столкнулась с его грудью. Но не пронзила ее насквозь, а шлепнулась бессильно, расплющившись в смешной блинчик о невидимую преграду в каком-то жалком сантиметре от его тела, прямо напротив сердца.
Дикарь издал неописуемый звук. Монах, ухмыляясь мерзейшей из своих ухмылок, что-то сказал, растягивая тонкие губы. Но звука не было – словно его отключили, причем как-то ненормально. Ладно, левое ухо было повреждено взрывом, и барабанная перепонка еще не восстановилась, но с правым-то ухом у него все было в порядке. Дыхание слышалось странно, словно он был в скафандре – звук не рассеивался по помещению.
Знахарь, все так же загадочно улыбаясь, приблизился к нему, что-то беззвучно сказал и постучал крепким ногтем по лбу Дикаря. Ну, вернее, хотел постучать, но вместо этого его палец наткнулся на невидимую преграду в сантиметре от кожи.
В голове помутилось, мир на секунду мигнул, и звуки вновь ворвались в уши.
– Ты совсем больной, угробить меня хочешь, псих ненормальный?!
Он развалился на диване и тяжело дышал. Виски покалывало болью.
– Да будет тебе. Разнылся, как первоклашка на первом сентября. Ничего бы с тобой не стало, я же вижу – у тебя бронежилет под курткой торчит. Ну, максимум, заработал бы синяк. Зато теперь мы наверняка знаем, на что ты способен.
Дикарь немного расслабился, он и правду позабыл, что под курткой у него надет бронник скрытного ношения, снятый с одного из муров.